– Ты невозможная женщина.

– Прости. Я не привыкла на кого-то полагаться.

Женя уставилась на Тамерлана невинным взглядом. Тот усмехнулся.

– Ты мне лучше сразу скажи, чтобы я был готов, сколько ещё у тебя таких Максов? Скольких ещё ухажеров мне придётся выталкивать отсюда взашей?

– Это первый и последний.

– Уверена? – он прищурил насмешливые глаза.

Женя пожала плечами.

– Наверное…

– Господи, – засмеялся Тамерлан, – ну что с тобой делать-то, профессор?

Женя задумалась, а потом, лукаво глянув на него, спросила:

– А следователи всегда при себе наручники имеют?

Брови Тамерлана от неожиданности поползли вверх:

– Товарищ профессор, да ты, оказывается, извращенка.

Он поднялся, протягивая ей руку:

– Пойдём.

– Куда?

– Искать наручники.

– Я же пошутила, Тамерлан Ниязович.

– А я совершенно серьёзен.

– Ну уж нет.

Женя попыталась выскользнуть из кухни, но Тамерлан схватил ее в охапку и, взвалив на плечо, понёс в комнату. Женя взвизгнула, засмеялась, молотя кулаками по его спине. Кажется, сегодня им уже не уснуть.

Но кто мы и откуда,

Когда от всех тех лет

Остались пересуды,

А нас на свете нет?

«Свидание»

Борис Пастернак

На следующий день, несмотря на то что он был выходным и вся страна продолжала отмечать новогодние праздники, Тамерлан собрал свою следственную группу и обозначил план действий. Во-первых, нужно было как можно больше узнать про ленты. Если они действительно столь редки, как сказал эксперт, то круг подозреваемых может сузиться. Во-вторых, нужно было узнать у журналистов, кто им рассказал подробности старой легенды. Может, это ничего и не даст, но вдруг выведет на какого-то конкретного человека. В-третьих, необходимо разузнать все возможное про автора найденного Женей дневника. Им известно о ней немногое, но было несколько важных деталей. Ее звали Анной и, судя по датам в дневнике, она была примерно 1897 – 1898 года рождения. Она служила в Семёновско-Отрадном имении, а перед самой революцией заняла должность экономки. Проживала в Отраде до 1925 года и была хранительницей местного музея. В 1917 году родила сына. Больше ничего про эту женщину они не знали. К сожалению, не было даже фамилии. Хотя узнать фамилию последней графской экономки, а впоследствии хранительницы музея вряд ли будет очень уж сложно. Сложнее будет отыскать ее следы после 1925 года. Особенно если ее фамилия окажется какой-нибудь Петровой или Семеновой. Таких в Москве наверняка окажется тысячи.

Пока следователи вели своё расследование, Женя решила провести своё. Она хотела узнать поподробнее об убийстве Марии Орловой в 1917 году. Может, сохранились какие-то записи или документы. Она не знала, что это могло ей дать. Ей просто хотелось найти подтверждение написанному в дневнике. Убийство столетней давности. Жаль, что свидетелей той эпохи уже и не осталось, но наверняка должны были сохраниться хоть какие-то бумаги. А в бумагах, сколь много бы их не было, Женя могла найти даже крошечную, но такую важную закорючку. Женя была из тех, кто мог найти иголку в стоге сена при условии, что иголка там действительно была. Только с чего начать? Наверное, стоило снова отправиться к смотрителю Отрадненского музея и порасспросить его о последних владельцах поместья. А вдруг ей повезёт и окажется, что Фёдор Иванович слышал что-нибудь о самом первом музее, созданном в Отрадном в 1918 году. Может, он и про Анну слышал?