– Наталья права, – улыбнулся Тамерлан. – Все это можно отложить до завтра.

– А давайте чай пить, у нас же еще торт есть! – воскликнул Паша и ринулся к холодильнику. – Настена, беги скорее сюда!

Как ветер мокрый, ты бьешься в ставни,

Как ветер черный, поешь: ты мой!

Я древний хаос, я друг твой давний,

Твой друг единый,– открой, открой!

«Нелюбовь»

Зинаида Гиппиус

Павел, Наталья и Настя отправились домой уже ближе к 11 часам, вызвав такси. Женя с Тамерланом сообща убрались на кухне: он мыл посуду, а она вытирала тарелки и расставляла все по местам.

– Устала? – спросил Тамерлан, когда они привели кухню в порядок.

– Да нет, ты же знаешь, я привыкла ложиться поздно, – при этих словах Женю одолела предательская зевота.

Тамерлан рассмеялся. Женя сморщила хорошенький носик:

– Я пойду приму душ.

– Иди, а я пока покурю.

– Пора тебе, Тамерлан Ниязович, завязывать с курением.

– Знаю, милая, знаю. Вот раскроем это дело, и обязательно брошу.

– Ловлю на слове.

Женя уже было вышла с кухни, когда Тамерлан ее окликнул:

– Женя, не запирай дверь.

– Что это у вас на уме, товарищ следователь? – она вопросительно изогнула бровь.

Тамерлан ничего не ответил и только лукаво ей подмигнул.

Уже гораздо позже они лежали обнявшись. Женя поглаживала грудь Тамерлана, покрытую короткими чёрными волосами. Молчали, наслаждаясь тишиной. Им всегда было хорошо молчать вместе. Их отношениям было всего лишь пару месяцев, а Жене казалось, что Тамерлан всегда был в ее жизни. Кто бы мог подумать, что она полюбит этого большого сильного мужчину, который совсем недавно вызывал в ней бурю каких угодно эмоций, но только не любовь. Он ее пугал, раздражал, бесил, заставлял нервничать, а порой ей казалось, что она его ненавидит. А потом Женя как-то вдруг поняла, что все эти чувства ничто по сравнению с другим, возникшим внезапно: ей хотелось оказаться в плену его объятий, прижаться к нему и никогда больше не оставаться одной. Ведь в тот вечер, когда она впервые поцеловала его, Женя не лукавила. Она действительно испугалась: вдруг она умрет и никогда не узнает, каково это – быть любимой Тамерланом.

– О чем задумалась, Евгения Георгиевна? – прервал он тишину, накрыв ее руку своей.

– О том, что ты ужасно волосатый, Тамерлан Ниязович.

– Не нравится?

– Я ещё не решила.

– Не решила, значит?

Тамерлан опрокинул Женю на спину, пристально глядя ей в глаза.

– Может, тебе больше по вкусу безволосые юнцы? – он прожигал ее взглядом, делая строгое лицо, но Женя видела в его глазах пляшущие искорки смеха.

– Ну… об этом надо серьёзно подумать.

– Подумать, значит?

– Да-да, изучить вопрос со всех сторон, так сказать. Проанализировать. Научно обосновать.

– Я тебе сейчас и проанализирую, и всесторонне освещу проблему, и научно обосную, товарищ профессор.

– И что же вы сделаете, товарищ следователь?

– Сейчас увидишь…

Тамерлан начал покрывать шею Жени поцелуями.

Из объятий сна ее вырвал настойчивый звонок в дверь. Женя спросонья даже не поняла, что случилось, а от неожиданного трезвона, разорвавшего ночную тишину, ее бросило в пот. Она взглянула на светящийся циферблат электронных часов, стоявших на тумбочке. Было почти 3 часа ночи. Тамерлан мирно спал рядом, лёжа на животе и засунув руки под подушку. Женя закрыла глаза, решив не открывать дверь. Через несколько секунд снова раздался звонок. Более настойчивый, требовательный. Вставать не хотелось, но вот опять зазвонили.