— Узко тут, — пропыхтела я, следуя за ним.

— Шире не получилось, — ответил Сидя. — А здесь вход к Матвею. Мы раньше своей дружбы особо не демонстрировали, просто коллегами прикидывались. Придем домой и по своим норам. Охранник в подъезде куда надо так и стукнет: «Вернулись, разошлись по хатам, оттуда не вылезают». А Мотя давно уже у меня на кухне шахматы расставляет.

— И как вы построили такой тоннель? — изумилась я, очутившись в высокой сводчатой галерее.

— Ваня Арцибашев, покойник, помог, — пояснил Сидя. — Он историей Москвы и области увлекался, карты имел уникальные. Тут задолго до Советской власти монастырь стоял, святые отцы и проделали дорогу к реке. Мы с Мотей просто к древнему ходу подсоединились. Самое трудное было тот небольшой лаз проковырять, который наши квартиры соединяет. Эхе-хе, мы рыли, как граф Монте-Кристо, а Олечка землю прятала. Сначала она все горшки и кадки в доме его набила, цветы развела, а потом стала в хозяйственной сумке почву выносить. Сядет на троллейбус, прокатит пять остановок, а потом в укромном месте высыпает. Как-то раз мы сюда американца притащили на встречу с одним писателем-диссидентом, тот рукопись на Запад переправить хотел. Штатник поджарый, сухой, без проблем через узкое место протиснулся, а литератор, хоть и опальный, да ел хорошо, брюхо отрастил. По галерее прошел спокойно, а дальше никак! Пришлось им прямо под землей договариваться. Вот, мы добрались!

Исидор толкнул небольшую железную дверь — потянуло свежестью, мы очутились на берегу Москвы-реки.

— Здесь никого не бывает, — добавил математик, — местность глухая, у монахов лаз деревянным люком заканчивался, а мы его на стальной лист поменяли. Молодые были, сильные, море по колено! Сейчас проход уже никому не нужен, Мотя иногда им по старой памяти пользуется, а я даже не открываю. Табличка — моя идея, здорово народ отпугивает!

Я посмотрела на внешнюю часть створки, предусмотрительно выкрашенную в цвет жухлой травы. На ней красовался прямоугольник с грозной надписью «Осторожно: радиоактивность!» и бил в глаза красный значок — нечто вроде вентилятора с широкими лопастями.

— А теперь, деточка, твоя очередь правду рассказывать, — сказал Сидя.

— Вашу квартиру нельзя назвать абсолютно безопасной, — заметила я, закончив повествование. — Черный ход вы не закрываете, парадную дверь тоже, а теперь еще и тайный тоннель обнаружился.

— Ты не права, деточка, — возразил Сидя.

— В чем же?

Исидор растерялся.

— Сюда никто со злым умыслом не войдет.

— Почему? Что помешает вору?

— У нас все на местах!

Я посмотрела на Исидора.

— Вы ежедневно проверяете безделушки?

— Ну… нет, конечно. Но они все в наличии, — нелогично заявил профессор.

— В квартире огромное количество вещей! — заметила я, когда мы вернулись назад. — Можно утаскивать потихоньку, и никто не обратит внимания. Лампочки тусклые, а днем яркий свет не пропускают грязные стекла и полузакрытые гардины. Возьмем хотя бы библиотеку! Там на полке статуэтка — она, похоже, золотая?

— Да-да, — подтвердил Сидя, — премия за конкурс в Вене, на подставке написано, где и когда состоялось вручение.