Потом послышался тихий щелчок, вспыхнул еще один тусклый светильник, и я увидела на диване в противоположном углу библиотеки завернутого в плед Сидю.

— Что вы тут делаете? — прошептала я.

— Поджидаю тебя, — мирно сообщил Сидя. — А ты умная девочка! Заметила оплошность Моти?

Я кивнула. И пояснила:

— Он умудрился остаться сухим, войдя в квартиру. На его куртке и брюках не было ни капли воды. Можно было счесть физика сверхаккуратным, но, уходя домой, Матвей замочил обшлага брюк. Сразу возник вопрос: как он прошел в квартиру и сохранил штаны в первозданном состоянии? И я не заметила, чтобы входная дверь открывалась!

— И ты поняла, что между нашими квартирами есть проход, — уточнил математик.

— Верно. И вход в него явно расположен в библиотеке.

— Почему? — вскинул брови Сидя.

— Ванная и туалет отметаются по понятным причинам, коридор слишком на виду, в гостевой в любой момент мог оказаться посторонний. Методом исключения я добралась до книгохранилища.

— Молодец, — одобрил Сидя. — А сейчас ты подумала, что никакая дверь плотно не захлопывается, всегда остается щель, пусть даже и крохотная, оттуда потянет сквозняком, и пламя свечи отклонится.

— Ага, — по-детски отреагировала я. — А еще я решила, что два невероятно талантливых ученых, сумевших создать в середине прошлого века пульт дистанционного управления и собравших агрегат, который работает на автономном источнике питания, легко могли сконструировать малую хитрую дверь. Почему АТМУ столько лет оставалось в забвении? На чем оно работает? И еще пульт… Фантастика!

Сидя прыснул.

— Нет ничего сверхъестественного, просто сила научной мысли. Но АТМУ на данном этапе неважно для нас. Не могу, детка, объяснить принцип его работы, да и не хочу. Ты кто? Назови свое имя!

— Орангутангова Анжелика Фирсовна, — отрапортовала я.

Сидя ухмыльнулся:

— А в твоем паспорте указано: Обезьянкина Альбина Спиридоновна.

— Вы запомнили сведения, увидев всего один раз мой документ?

— Конечно, — кивнул Сидя. — И ты, деточка, вызвала у меня подозрения.

— Какие?

Исидор выпутался из пледа.

— Присаживайся. Знаешь, в шестьдесят восьмом в одной лаборатории со мной работал Владлен Мохов. Неплохой математик, крепкий специалист, но без азарта, божьей искры в нем не было. Все знали, что Мохов станет доктором наук, напишет пару монографий, а вот переворота в науке не совершит. Слишком он был суетный, лез в начальники, хотел денег, славы. А раньше в прачечных метку требовали.

— При чем тут прачечные? — изумилась я.

— Ты не перебивай, слушай! Если человек хотел сдать белье в стирку, следовало на него кусочек ленточки пришить с номером. Как сейчас помню: у нас был номер Л-четырнадцать семьдесят один. Метки заказывали тоже в прачечной. Однажды сдаю я белье, а тут входит Владлен и спрашивает у приемщицы: «Мне бирочка нужна, можно я слово напишу, без цифр?» — «Пожалуйста», — отвечает тетка. И Мохов сделал себе метку — «Великий». Так и сдавал белье много лет. Понимаешь?

— Смешно. Но какое отношение эта история имеет ко мне? — улыбнулась я.

Исидор кивнул.

— Хороший вопрос! Самое прямое. У тебя, деточка, на брелоке от ключа, ну того, которым ты машину заводишь, написано «Лампа Романова». Я подумал, что семья у вас большая, все родственники на машинах ездят, и вы, дабы утром в суматохе связки не перепутать, именные брелоки заказали. Так?