— Как к вам попала Суворова?

— Ее на лето привезли, — без агрессии ответила хозяйка, — дачку сняли.

— У вас? — поразилась я.

— А че?

И как отреагировать на ее вопрос? Сказать честно: «Только сумасшедший мог устроиться на летний отдых в помойке»?

Решив воздержаться от комментариев, я задала следующий вопрос:

— А кто доставил Пелагею Андреевну?

Майя собрала лоб морщинками.

— Э… э… Марь Иванна!

— Мария Ивановна?

— Точно.

— А фамилию назовете?

— Вострикова.

Я несказанно обрадовалась этим сведениям.

— Вострикова Мария Ивановна? Замечательно.

— Нет, — возразила Майя, — Вострикова — это я. А Марь Иванна — она просто Марь Иванна.

Радость сменило уныние, но потом я воспряла духом.

— Наверное, дама оставила номер телефона…

— Чей?

— Свой.

— Кому?

— Вам.

— За фигом?

Я постаралась не нервничать. Спокойно, Лампа, Майя не слишком сообразительна, с ней нужно беседовать как с неразумным ребенком, она давно пропила ум…

— Мария Ивановна, вероятно, беспокоится о родственнице, Суворова в преклонных годах, могла заболеть, что, собственно, и случилось.

— Нету телефона, — тупо пробормотала Майя. — И откуда мне тренькать? В избе аппарата нет, а на переносной, без проводов который, большие деньги требуются. А где мне их раздобыть?

Аргументация показалась мне убедительной, но возникли новые вопросы.

— Каким образом Пелагея Андреевна очутилась в платной больнице?

— Не знаю.

— Вы звонили в «Скорую»?

— Не знаю.

— Майя!

— А?

— Хотите денег?

— Очень! — алчно воскликнула пьянчужка.

— Но я так просто и копейки не дам. Попытайтесь вспомнить подробности.

— Об чем?

— О болезни Суворовой! Когда Пелагее Андреевне стало плохо, вы обратились к врачу?

— Не знаю, — заморгала Майя.

— Черт возьми, хватит прикидываться! — топнула я ногой. — Видите тысячу рублей?

— Да, — прошептала пьяница.

— Она ваша. Как только расскажете в деталях про Суворову!

Майя опустилась на траву.

— Ее Марь Иванна привела, сказала: «Ко мне бывшая невестка приехала, комната нужна, а у тебя летний домик пустует».

Я сходила к расположенной у забора поленнице, взяла небольшой чурбачок, принесла его туда, где сидела Майя, устроилась на нем и попыталась вникнуть в суть дела.

Майя любит приложиться к бутылке, она алкоголичка, регулярно уходящая в запой. Пока был жив ее сын, он держал мать в ежовых рукавицах, вел хозяйство: огород, скотина — все было на плечах работящего Димы. Дмитрий поставил в дальнем конце участка, прямо у леса, небольшой летний домик, состоявший из комнаты, веранды и крохотной кухоньки. Парень сдавал его москвичам, желавшим вырваться на лето из душной Москвы. Правда, много прибыли сарайчик принести не успел — Дмитрия забрали в армию, и он погиб при невыясненных обстоятельствах.

Лишившись единственного сына, Майя получила постоянный повод для пьянства. У местных кумушек вначале языки не поворачивались осуждать мать, потерявшую ребенка. Майю подкармливали, давали ей обноски. Но время шло, и отношение к бабе менялось. Через пару лет алкоголичку перестали жалеть.

— Жрать хочешь — сажай картошку, огурцы, капусту, — говорили соседи, когда Майя возникала на пороге с протянутой рукой. — У нас тоже жизнь не сладкая, но ведь не попрошайничаем!