— Это Третьяков… Точно он…, — Зейдель кивнул головой на крайний труп: убитые при операции русские были выложены в ряд во дворе полиции. Дитрих озадаченно посмотрел на мёртвое тело и с недоумением протянул, встревожено глядя на коменданта.

— Курт, но это же рядовой русский солдат… С чего ты взял что это майор Третьяков? Ему же лет двадцать…

— Да нет. Ты меня неправильно понял. Это солдат с группы майора Третьяков. Я его узнал. Он в том бою был… Ну… когда меня…

— А, ну тогда понятно. А то у меня уже нехорошие мысли пошли насчёт твоего психического здоровья. А остальные?

Зейдель носком сапога пошевелил голову следующего убитого. Слегка наклонился над другими, внимательно осмотрел и выпрямился: — Нет, этих не знаю. Тем более, что двое гражданские. Жалко Третьякова упустили, жалко. Ну, ничего, ещё словим.

— Дьяков, — Зейдель повелительно махнул рукой и начальник полиции, стоявший недалеко, с готовностью подскочил к немецким офицерам. Остальные полицейские настороженно наблюдали издалека за неожиданным визитом немецкого начальства. — Дьяков, этих русских солдат похоронить, а этих двух оставить. Это явно не деревенские, а откуда то отсюда. Конечно, их сейчас не узнать, но надо перекопать весь город. Узнать кто они? Это приказ. Как вы это выполните — это на ваше усмотрение. В конце-концов это ваш город…

В кабинете у Краузе, куда Дитрих пригласил Курта, обер-лейтенанты устало опустились в кожаные кресла и посмотрели друг на друга.

— Выпьешь? — Зейдель кивнул головой и, откинувшись на спинку кресла стал бездумно рассматривать потолок. Думать ни о чём не хотелось, но мысли всё равно упорно возвращались к этому проклятому Третьякову. Вроде бы прочёсывание подозрительных мест удалось. Несколько дней и совершенно случайно наткнулись на базу Третьякова. Банду его разбили, но вот он сам — ушёл. Конечно, есть надежда что он теперь уйдёт отсюда. Но что то подсказывало — он ещё напомнит о себе. Утром в комендатуру заезжал командир батальона, который был отведён сюда на отдых. Майор Циммерман был мрачен. В ходе боя погибло пять солдат и офицер. Ещё тринадцать были ранены, одному из них отняли ногу. Зейдель выразил своё сожаление по поводу гибели и ранения его подчинённых, на что Циммерман жёлчно заметил — что его солдаты погибли из-за плохой работы здешней администрации и что батальон прибыл сюда не воевать, а отдыхать.

— Господин майор, — обер-лейтенант, конечно, ощущал свою долю вины, но эта вина была чисто номинальная. Поэтому решил ответить майору резко и поставить того на место. Тем более что батальон будет здесь стоять ещё две недели и майору не раз придётся обращаться к коменданту по тому или иному поводу, — ваше замечание по поводу плохой работы комендатуры довольно неуместны. Это были не местные бандиты, за которых мы могли бы отвечать, а окруженцы которые до сих пор продолжают идти на восток. Но со своей стороны у меня вызывает обоснованное недоумение следующий вопрос — Почему боевой батальон в бою с растерянными и разбитыми окруженцами понёс такие потери? Поэтому не надо свои недочёты и беспечность ваших подчинённых перекладывать на нас. И давайте не спорить и не обвинять друг друга. Нам ещё здесь вместе жить две недели…, — Зейдель думал, что этим обменом колкостями и закончится их конфликт, но был жестоко разочарован.