Покончив с делами, мы с капитаном отошли немного в сторону и присели на замшелое бревно лицом к закатывающему за верхушки леса солнцу.
— Ну что думаешь, начальник штаба? Как жить дальше будем?
Нестеров не спеша достал из кармана пачку немецких сигарет, задумчиво закурил и, выдохнув клуб сизого дыма, осуждающе произнёс: — Дерьмо всё-таки сигареты. Не то что наш Казбек — куришь и получаешь удовольствия. Надо было у Семён Поликарповича табачку попросить… А что я думаю? Хороший урок получили и его надо учесть на будущее. А что насчёт дальнейшего — тут вижу два пути. Первый: остаёмся здесь. Только сразу возникает несколько вопросов. Нам надо расширяться. Даже если нас бы не потрепали немцы — Какую значимую операцию мы могли бы провести? Даже если бы нас было в два раза больше — тридцать шесть человек. Тоже для того чтобы чувствительно щипать немцев — мало. А за счёт кого расширяться будем? Местное население к нам не пойдёт. Они выжидают. Тут пока мы шли сюда, я с Поликарповичем по душам поговорил. Так вот он говорит, что у народа пока только первое разочарование от немцев — они не разогнали колхозы. Немцам пока не до них и какую они позицию займут, тоже не понятно… Так что можем расширяться сейчас только за счёт таких как мы — окруженцев. А сколько их в лесах или по деревням, поди посчитай. Тоже тупиковый путь. А отсюда второй выход: собираемся и идём на восток. До Смоленска тут двести пятьдесят, максимум триста километров. Дойдём. На фронте мы больше пользы принесём. Вот о чём я думаю, товарищ майор.
— Что ж мысли здравые. Серьёзные, примерно точно также и я думаю. — Постепенно темнело и уже дальние деревья превратились в тёмную стену, над которой краснел лишь краешек неба. Мы молчали, каждый думая о своём, потом Нестеров поднялся, бросив мне.
— Я сейчас, — и отошёл к костерку, пару минут копошился над своим вещмешком. Выпрямился и направился в мою сторону. — Тут у меня, товарищ майор, заначка была. Двести грамм чистого спирта. Раз мы мыслим одинаково — так давайте выпьем за то чтобы благополучно добраться до фронта.
Капитан сноровисто вскрыл захваченную от костра банку немецких консервов и протянул мне солдатскую фляжку.
— Что ж, За удачу, — Хлебнул из горлышка и придавил дыхание, пережидая пока спирт провалится горячим комком в желудок, а дождавшись протянул фляжку Нестерову. Пододвинул банку консервов и, зацепив большой кусок консервированного мяса, стал его жевать. Разговор был не закончен и точку ставить было рано. Дождавшись, когда капитан выпил и с удовольствием закусил, я спросил своего помощника.
— Слушай, а вот мне любопытно: если я останусь здесь воевать — Ты останешься или уйдёшь? Сразу хочу сказать — если захочешь идти, я держать или запрещать не буду.
Нестеров несколько озадаченно посмотрел и похлопал по карманам: — Всё таки я пойду и попрошу махорки у Поликарповича, — встал и ушёл, а через пару минут вернулся. Свернул цигарку и с наслаждением затянулся. Я ему не мешал и не торопил.
— Во…, вот это курево, — в восхищении сделал ещё одну затяжку и спросил почти трезвым голосом, — я так понимаю, что вы уже имеете какой то план. Осветите его, и если он приемлем почему бы и не остаться.