Остановившись перед одной из камер, мужчина достал из кармана ключ и отпер дверь.

– Иди, – сказал мне Петя. – Пятнадцать минут.

И я вошла.

В узком длинном помещении пахло чем-то кислым, подвешенная под потолком лампа почти не давала света, но обстановка и не интересовала меня. Алексей сидел на койке и, увидев меня, рывком поднялся на ноги. Скрипнули пружины, захлопнулась дверь за моей спиной, и я вздрогнула.

Сложив руки на груди, Милевский окинул меня внимательным взглядом:

– Какой прелестный маскарад.

Он знал, что я приду. Он ждал.

Голова закружилась, пол ушел из-под ног – от резкого облегчения меня качнуло, шляпка свалилась на пол. Алексей бросился ко мне и, подхватив, прижал к себе.

– И как теперь тебя ругать? – ласково пожурил меня он.

– Прояви фантазию, – буркнула я, утыкаясь в его плечо.

– Да какая уж тут фантазия, я целую речь заготовил… – накрутив короткий локон на палец, Милевский тяжело вздохнул. – Что стряслось? Почему ты не уехала?  

– Тебя забрали. В тюрьму!

– Подумаешь, – носом зарывшись в мои волосы, ответил он. – Мы с его императорским величеством немного повздорили. Это воспитательный момент.

Я подняла на него глаза, озябшими пальцами цепляясь в его рубашку. Господи, он здесь, улыбается, говорит со мной! Пусть даже ругает, но он – рядом.  

– И твой венценосный дядя, конечно, держит воспитательный процесс под контролем, – саркастично заметила я. – Дай угадаю! Государь смотрит на тебя в подзорную трубу и ручкой машет, раз уж Зимний через Неву напротив!

Накрыв мои руки своими, князь беззвучно рассмеялся.

– Утрированно, но недалеко от правды. Со мной всё хорошо. Вон, даже в свиданиях не отказывают. Будь спокойна, Маша. Уезжай. Чернышов всё устроит.

– Нет, – я мотнула головой и всем телом прижалась к нему.

– Mon Dieu, почему? – недоуменно переспросил он.

Алексей свел брови, меж ними залегла складка, только я видела – он вовсе не злится. Он смотрел мне в глаза, будто надеялся найти честный ответ в моём взгляде. Нет, не злится. Тревожится, пряча за показной суровостью горькую радость от встречи.

Всегда.

– Ты написал «люблю», – прошептала я.

Милевский руками обхватил моё лицо и, вынуждая смотреть ему в глаза, тихо спросил:

– И что не так? Я люблю тебя, Маша.

Чужой жених, чужая жизнь… оригинал ли, копия…  

Прикрыв веки, я дернула краешком рта и призналась:

– И я.

Он шумно выдохнул, я задрала подбородок и повторила то, что уже неоднократно повторяла:

– Я никуда без тебя не поеду!

Пряча блеск темных глаз, князь потерся о мою макушку подбородком.

– Так вот откуда эта тифозная стрижка, – понимающе протянул он. – Я понял, ты снова заболела.

– Да вы, князь, шутник, – хмыкнула я.

– В этой ситуации, Мари, только и остается, что абсолютно не смешно шутить, – Алексей кивнул. – Мало мне было твоих приключений в литерном, мало того, что тебя потеряли в больнице. Ты и здесь не послушалась, – обреченно закончил он.

Снова потянуло чем-то прокисшим, я прикрыла ладонью рот.

– Дурно? – обеспокоенно спросил Милевский.

– Ничего, пройдет. Я, вероятно, беременна, – посмотрела я на него.

Алексей замолчал, замер, я с трудом удержала серьезное лицо – таким потерянным и одновременно счастливым я не видела его никогда.