– И я, – тихо ответила она.

Я устало потерла глаза. Клер, безусловно, стоило вернуться во Францию. В России опасно, слишком накалилась здесь политическая обстановка. Кто знает, на кого падет следующий выбор гневной толпы?

Но нужны ли ей мои возражения?

Тяжело вздохнув, я посмотрела на неё. Мадам Дюбуа чуть улыбнулась, а затем поморщилась, ладошкой отгоняя от носа алкогольный смрад.

– Я … схожу в дворницкую, за ведром, – выдавила я.

Клер серьезно кивнула и ответила:

– А я пока соберу осколки.

Она скрылась в квартире, а я спустилась по лестнице вниз. Юркнув под арку, я подошла к желтому флигелю. Дверь была заперта, дворники снова дежурили по ночам, помогая полиции. Но ведро нашлось. Набрав воды из колонки, я вернулась в парадную. Клер ждала меня с метлой и совком наперевес и любезно придержала дверь.

Поднявшись наверх, я подоткнула юбку и вытерла липкий бурбон. Чистота успокаивала, жаль, никуда не делся аромат, что и заметил высунувшийся в щель перепуганный Василий.

– Теть Маш! – выкрикнул он и, увидев меня, выдохнул: – Я проснулся, а никого нет. И тут … воняет…

– Бутылку разбили, – пояснила я, улыбаясь ребенку. – Не переживай, иди умывайся, сейчас будем завтракать.

Он кивнул и послушно побежал в уборную.

Хорош страдать и бояться, Мария Михайловна! У тебя есть руки, ноги и голова, чтобы не только есть, но и что-то ею придумать! Вот и нечего киснуть!

– Еще кофе? – посмотрела на меня мадам Дюбуа.

– Да, только верну ведро, – согласилась я и, опомнившись, уточнила: – Простите за неудобства, милая Клер, но могу ли я оставить у вас вещи до вечера?

– Вещи? – она свела брови к переносице. – Думаю, пока Alex … – Клер замялась, – пока мой брат неизвестно где, самым правильным решением будет, если вы с мальчиком останетесь жить у меня. И нет, вы нисколько меня не ущемите! Василий прелестный ребенок и удивительно хорошо воспитан.

Она шагнула ко мне и, взяв меня за руку, накрыла мои пальцы второй ладонью.

– А видеть вас рядом, Мария, само по себе счастье для меня! – ласково улыбнулась мне женщина.

То ли я надышалась парами бурбона, то ли так и не протрезвела до конца, но я вдруг смутилась и, чувствуя, как заливаюсь краской, призналась:

– Вы мне очень нравитесь, Клер … сказать по правде, я тоже счастлива нашему знакомству. Но меня  не привлекают женщины. Меня в принципе никто кроме князя Милевского не привлекает… и мне совсем не хочется избавляться от предрассудков... Простите! – глядя в её широко распахнутые глаза, горячо воскликнула я.

Клер наклонила голову к плечу, и, прыснув, заливисто расхохоталась.

– Вы очаровательны, дорогая! Но не волнуйтесь, влечение должно быть обоюдным. Люди, интересующиеся лицами своего пола, вовсе не обязаны набрасываться на всякого в поле своего зрения.

– Разумно, – откашлявшись, ответила я. – И даже несколько отрезвляет. Во всяком случае, я чувствую себя глупо как никогда.

Она снова хохотнула, и чуть сжав мои пальцы, заявила:

– Не переживайте! Я утешусь тем, что мой дорогой Alex – счастливейших из мужчин. Раз уж вы заранее отвергли меня,  – лукаво улыбнулась француженка.