Вошел Осадчий. Коломейский долго глядел на него, затем тихо произнес:

— Вызови ко мне Дрына.

Когда пришел Дрын, рябой приказал оставить их одних.

— Передай Стефану, — начал он, когда все вышли, — что сбор на усадьбе отменяется. Вот ему письмо, — он сунул в руку бандиту свернутый вчетверо лист бумаги, — Смотри, чтобы никому не попало. Я с боевиками снимусь завтра ночью. Есть одно дело. Надо кое-что проверить, уточнить. На словах скажи: гостей пусть принимает на варианте номер два. Все!

Придя на кухню, Марина подошла к ведру и выпила, залпом кружку воды. Передохнула и села на стул. Кажется, одно пронесло. Но следом второе: этот непредвиденный ужин срывал ее планы. Под угрозой оказалась встреча с Чащиным. Мысль ее работала быстро и четко. Она отметала один вариант за другим. «Ничего! Что-нибудь придумаю», — успокаивала она себя, занимаясь приготовлением ужина. Когда он был готов, в голове ее уже созрел план. Он был рассчитан до мельчайших подробностей. Зубан — вот на кого она делала ставку. Он должен был ей помочь. Она вышла во двор и огляделась. Тибор Береш сидел на своем излюбленном месте — под окном кухни — и с аппетитом вдыхал идущие оттуда ароматные запахи. «Он всегда голодный, как собака», — с удовольствием подумала Марина и шагнула к нему.

— Послушайте, Тибор! — обратилась она к сторожу. Для него это было так неожиданно, что он вздрогнул. — Обслужите начальство, — попросила она как можно ласковее.

Тот отрицательно мотнул головой:

— Не-е-е… Я не можу.

Все шло как задумано.

— Ну, если так, — проговорила она обиженным, голосом, — не буду отрывать вас от вашего занятия… управлюсь сама, — и повернулась обратно. Она шла медленно, сгорбившись, вся внимание: пойдет он на кухню или не пойдет? И страшно была довольна, когда услышала, как он, тяжело вздохнув, поднялся и зашаркал за ней.

Зубану не хотелось лишний раз попадаться на глаза Коломейскому, но так же страшна для него была ссора с кухаркой, от которой ему перепадали не раз кусок мяса, тарелка щей, ломоть свежего хлеба. Поэтому он решил с ней не портить отношений. Но решение его было не окончательным, и в каждое мгновение он мог передумать. Он надеялся на большую мзду и не ошибся. Войдя в кухню, Марина вытащила из шкафчика бутылку палинки.

— Неужто это мне? — завороженно прошептал Зубан.

— Специально тащила в сумке, будь она неладна. Но теперь я раздумала.

— Но, дорогая пани Марина, — заюлил сторож. — Мне кажется, что я справлюсь с двумя делами. Какой харч принадлежит бункеру? Я мигом спроважу его по назначению.

— Только не забудьте, Тибор, принести обратно всю посуду, — напомнила она повеселевшему Зубану. — А я пройдусь с Лучиком, а то он будет выть и испортит Коломейскому аппетит.

Зубан открыл бутылку и налил в стакан водки, залпом выпил. Вытер усы, бороду и присел на табуретку.

— Насчет Лучика, — проговорил он, переведя дыхание. — Собаку приказано держать около блока. Заметит Осадчий ее отсутствие, шуму не оберешься:

— Но вы-то знаете, что я с Лучиком гуляю каждый день. Пес к этому привык. — Говоря это, Марина искоса наблюдала за Тибором. Она ждала, когда выпитое начнет действовать. Зубан под хмельком всегда становился покладистым, деликатным, уважительным. Он тогда старался всячески оказывать знаки внимания Марине. — Вот жбан с сивухой, а вот холодная закуска. Несите. За этим жбаном Осадчему будет ни до чего.