— О чем ты, Клава? Говори толком, — забеспокоился муж.

— Меня просили уговорить тебя прикрыть дело Семака, ну знаешь, того машиниста, с контрабандой. Она даже хотела дать взятку.

— Взятку? — удивился Чащин. — Час от часу не легче. Кто же это хотел сделать?

— Постой, не торопи, сейчас все расскажу. Когда я сегодня проходила мимо церкви, какая-то молодица остановила меня и, согнувшись в поясном поклоне, пробормотала: «Я давно ожидаю вас, пани… будьте ласковы, послушайте мое великое горе». Услышав о горе, я невольно остановилась. Она пригласила меня на скамеечку. Мы сели. Девушка умоляюще взглянула на меня и попросила поговорить с тобой, чтобы ты освободил из-под стражи ее отца Томаша Семака и рыболова Зосиму Притулу. Она утверждала, что их взяли ни за что. Я ответила, что сделать для нее ничего не могу. Тогда она достала из-за пазухи пачку сторублевок и протянула мне. «Вот, — говорит, — вам за хлопоты!» Я мгновенно отодвинулась, отвела ее руку с деньгами и стала объяснять противозаконность ее действий. Но мне кажется, что она ничего не поняла.

— Неприятный случай, — подошел к жене Чащин. — Ты, Клава, поступила правильно. Нам придется заняться разъяснением среди населения советских законов об уголовной ответственности за подобные дела. Трудно будет вдолбить им в голову, что при новой власти дача взятки — такое же преступление, как, например, воровство. Совсем недавно эти люди видели, как давали взятки и как их брали без зазрения совести. В результате совершались грязные дела. Ты поступила правильно и успокойся.

— Ну, мне пора. — Он остановился у трюмо и оглядел себя с головы до ног. — Хорош дядя, — подмигнул жене.

Она криво улыбнулась. Клавдия Михайловна всегда сильно переживала, когда муж уходил «за грибами».

— Все будет в порядке. — Александр Лукич поцеловал жену в щеку, взял корзину и вышел.

Получив от Осадчего задание, Марина отпросилась с работы и чуть ли не целый день провела в городе в поисках продуктов. Возвратилась она уже под вечер. У входа в усадьбу ее встретил Зубан.

— Умаялись вы, пани, — посочувствовал он, беря у нее из рук бидон с самогоном. — Я в третий раз выглядываю за ворота в ожидании.

— Вы сейчас это будете пить? — указала она на бидон. — Неужели у вас нет никаких дел?

— Дел уйма. Но к ним никак не лежит душа. И все из-за вас. Очень мы беспокоились…

— Неужели? Спасибо. — Марина понимала, из-за чего больше всего волновались бандиты: достанет или не достанет она этого зелья. Вон и помогать-то кинулся — не кошелку из рук схватил, а бидон, чтобы удостовериться. — А Лучика зачем вы заперли? — поинтересовалась она.

— Так приказал Коломейский, когда осматривал винницу. Он также приказал вам по возвращении явиться к нему. В бункер.

«Этого еще не хватало. Что еще задумал корявый черт?» — Ей стало не по себе. Но она не подала вида, запричитала:

— Пресвятая дева, спаси и помилуй… Прибыл важный господин, а у меня ничего не приготовлено… С кем он заявился? — обратилась она к Зубану. — Должно быть, его торопят гости, из-за которых я оборвала все плечи и руки?!