Коломейский от этого сморщился и вдруг резко спросил, не интересовался ли кто прошлым ее и боевика Осадчего?

— Станислав интересовался моим прошлым, — кивнула она в сторону Осадчего. — А про него у меня никто не спрашивал.

Лицо Коломейского, напоминающее огромный наперсток, еще раз передернулось. Видно было, что он с трудом удерживает все более охватывающее его раздражение.

— Выходит, все шито-крыто? — процедил он сквозь зубы. — А не утаиваешь ты чего-нибудь?

— Покарай меня бог, если я вру. — Марина перекрестилась. Она вошла в роль и теперь говорила и действовала уверенно и решительно. — А еще я вам хочу сказать, — подалась она вперед, переходя на доверительный тон, — с полмесяца назад какой-то мужчина прятался возле нашей кладовки, рассматривал двор и винницу, но кто он такой и что ему надо, я не узнала.

— Так, так, — побарабанил рябой костлявым пальцем по столу. — Каким он был с виду? Во что одет?

Марина охотно обрисовала наружность незнакомца.

— И это все?

— Нет, не все. На днях у нас появился милиционер по поводу паспортизации.

— А как он выглядел? Был ли он высок, низок, молодым или пожилым? Какие имел знаки различия?

«К чему ему такие подробности? А может быть, этот милиционер их человек?» Она описала внешность милиционера.

Коломейский вобрал в рот нижнюю губу, помолчал и, как бы про себя, промолвил:

— Память у тебя завидная… это хорошо… А не помнишь ли ты, ангел мой, другую фамилию сторожа Береша?

— Как же можно помнить то, чего не знаешь? — притворилась Марина. Эта покупка для нее была слишком легка, и она даже посмеялась над Коломейским. — А разве у Тибора две фамилии? — спросила она. В ее голосе звучало искреннее удивление. Она окончательно овладела собой, и мысль ее работала теперь четко и ясно.

— Не финти, красотка, — зло оборвал ее рябой. — Настоящие Тиборы украинскими боевиками быть не могут, и тебе об этом хорошо известно. А кто такой Неписьменный? Ухажер?

Марина сообразила, что два последних вопроса Коломейскому подсунул Осадчий, и отрезала:

— Никакого Неписьменного я не знаю и знать не хочу. Вас кто-то ввел в заблуждение!

Лицо рябого побагровело. Он бросил колючий взгляд на притихшего корчмаря и, скрипнув зубами, выпалил:

— С этим мы еще разберемся! Кому-то учиним допрос с пристрастием! Кого-то вздернем! А при-и-ни-мать здесь никого не будем! — отчеканил он почти по слогам.

— Чому не будем? — Осадчий вскинул на него свои рачьи глазки. — Як быть с кухонными припасами, заготовленными по сему случаю?

— Не лезь не в свое дело! — Осадил его Коломейский. — Это не твоя забота. А вопросы здесь задаю я! Только я! — И строго добавил: — Иди проверь, что сейчас делают мои люди. Обеспечь охрану усадьбы, но Дрына не трожь, он мне будет нужен. А ты, красотка, сегодня приготовь на троих, а завтра ужин полный — на двенадцать персон. Ясно?

Марина молча кивнула и повернулась к веревочной лестнице. Но Коломейский остановил ее:

— Хватит с меня этих цирковых номеров! Иди через винницу.

После того как за девушкой захлопнулась дверь, он бросил отрывисто:

— Сложная штучка. Придется ею заняться в лесу… — и повернулся к сидящему рядом: — Не спускать с нее глаз… О всех действиях «поварихи» докладывать.