Оно и понятно – такой выгоды не мог предложить более никто!

Ибо отдавать каждую десятую монету с прихода есть чистое разорение. На таких многолюдных торгах, как новгородский, и без того прибытки грошовые. Если же еще и делиться…

Крапивница немного постояла, обдумывая предложение, потом прошлась вдоль лотков, по чуть-чуть пробуя пастилу, цукаты, халву, изюм, инжир, пока, наконец, не решилась:

– Два короба чернослива и короб кураги! Проверим, купец, что у тебя за товар.

Вторуша отослал слугу в сарай за сухофруктами, сам же быстро сосчитал:

– Рубль десять, красавицы! – и тут же предложил: – Зайдите в любую лавку, дешевле не встретите!

Крапивница отсчитала денежку.

Вторуша оставил на доске десять копеек и добавил из-под прилавка еще одну – и обе гостьи буквально засияли.

– Помочь донести, красавицы? – весело предложил купец.

– Да мы уж сами… – отмахнулась Крапивница, глядя, как слуга выставляет короба. – Не впервой.

Они разобрали груз и вышли из лавки.

– Вот и все! Считай, дело сделано, – пробормотал лазутчик и довольно потер руки.

Вторуша был уверен, что теперь бабы и сами захотят покупать как можно больше всего и всякого и именно у него. Так что всучить им через месяцок-другой какое-нибудь «редкостное вино токмо для князя» труда не составит.

Нужно лишь проявить немного терпения.

Прошел день.

Другой.

Пятый…

От толстых баб никаких вестей не приходило.

Через неделю Вторуша не выдержал и потрусил к шемякинскому подворью.

Немного постоял перед неохраняемыми воротами, затем взялся за ручку калитки, потянул на себя…

– Куда тебя несет, сердечный? – послышался тихий хриплый вопрос.

Оказывается, двери все-таки охранялись. Просто теперь сторожами были не плечистые витязи, опоясанные саблями и наряженные в начищенную броню, а скрюченный ярыга[39] в тенистой каморке под навесом.

– А где Великий князь? – спросил купец.

– В Устюг намедни уехал.

– Надолго?

– Бог весть…

– С дворней? – зачем-то уточнил Вторуша.

– А как же без нее?

Незадачливый лазутчик развернулся и побрел в лавку писать Софье Витовтовне покаянное письмо.

И ждать…

4 декабря 1451 года. Великий Новгород, улица у храма Жен-мироносиц

Почти год Вторуша провел в делах купеческих, пытаясь нащупать самые доходные товары для здешнего торга и превратить свое вынужденное пребывание на берегах Волхова в доходное дело. Обороты потихоньку подрастали. Вино здесь выходило чуток дешевле, нежели через Москву. Не все – токмо гышпанское и французское, немецкое же даже дороже продавалось. Но за десять лет торгового ремесла верный раб Софьи Витовтовны цены и марки успел узнать в подробностях и потому в убыток не закупался. Сверх того, ему удалось понять, чего именно не хватает в здешних лавках!

Как ни странно, но редкостным товаром оказались мед и серебро.

Вроде бы медом везде леса должны быть полны, а серебро новгородское до самой Индии узнавалось, но вот поди же ты! Лесной сладости в здешних землях съедали куда как больше, нежели выкачивали, а деньги чеканили из металла привозного, а не собственного, и потому персидские блюда, кувшины и зеркала уходили на рынке очень хорошо.