Однако законный государь к тому времени опять отъезжал на новое место – безмятежно и налегке, с одной лишь малой свитой. И Москве опять приходилось все начинать сначала.

Спустя три года сия странная погоня Дмитрия Юрьевича все же утомила, и весной тысяча четыреста пятидесятого года он уехал в Великий Новгород.

Воевать же с Новгородом, даже с помощью Орды, для Москвы стало куда выше ее истощенных долгой усобицей сил.

На русских землях установился странный, мрачный и очень зловещий покой…

12 сентября 1450 года. Москва, часовня Рождественского собора

– Да тебя, смотрю, просто и не узнать… – Софья Витовтовна окинула придирчивым взглядом пухлощекого чернобородого зеленоглазого купчишку в горностаевой округлой шапочке, в просторном, подбитом лисой синем кафтане, в мягких шерстяных шароварах и высоких яловых сапогах. – Ну, да пряник узнает.

– Я же не прячусь, великая госпожа! – От испуга торговец поклонился столь быстро и резко, что шапка сама слетела с его головы. – Я же по первому зову примчался, великая госпожа! Я же твой верный раб навеки, великая госпожа! Я же по гроб жизни благодарен буду!

– Как твой торг, Вторуша? – негромко перебила его женщина.

– Потихонечку, великая госпожа! Прибыток, знамо, небольшой, уж очень соперников много. Небольшой, да постоянный. С рубля, да по копеечке, да с попутчиками, да с обороту…

– Так в Галиче и сидишь?

– Приказа жду, великая госпожа.

– Выходит, никто тебя не заподозрил?

– Твоею заботой, великая госпожа.

– До ледостава время еще есть, – задумчиво решила Софья Витовтовна. – Закупиться успеешь.

– Нет же в Галиче никого из князей… – недоуменно развел руками купец.

– Твоя правда, упустили, – согласилась вдовая княгиня. – Покуда Шемяка в Галиче отсиживался, вызвать тебя не успела. Да и уж очень хотелось живым его взять, в поруб к братику замуровать, поверх старых косточек! Навещать иногда, мольбы и проклятия слушать. Но, вестимо, не судьба. Из Новгорода его ужо не выцарапать, не отдадут. Придется так, без удовольствия.

– Государь Дмитрий Юрьевич? – полушепотом переспросил Вторуша.

– Просто Шемяка, – ответила женщина и открыла поясную сумку, достала восковой шарик и две берестяные берендейки: – Вот, возьми. Как сим воском пользоваться, ты ведаешь, а в туесках масло жидкое. В напиток или еду какую плеснуть можно. Оно без вкуса и подействует не сразу, токмо через пару дней. Успеешь сбежать. Как оно там, в Новгороде, Шемяка устроился, мне неведомо, советовать не могу. Сам вызнавай, как до него добраться и каковое зелье полезней выйдет. Как осмотришься, вестника пришли. Может статься, чего и придумаю.

– Новгород город торговый, свой порт в моря немецкие имеет, великая госпожа. Вином там никого не удивишь, не расторгуешься, – посетовал Вторуша. Столкнулся с тяжелым взглядом Софьи Витовтовны и даже слегка присел на подогнувшихся коленях: – Прости, великая госпожа! Я чего-нибудь придумаю, великая госпожа! Я все сделаю, великая госпожа! Можешь не беспокоиться, великая госпожа!

Купец попятился к дверям, и вдовой княгине пришлось вскинуть руку:

– Стоять! У храма свита, тебе не нужно попадаться им на глаза. Я уйду первой. А ты отправляйся в Новгород. Жду письма.