– Лена! – дрожащим голосом позвал Николай. – Леночка!!! Родная!!!

Но фигуры уже скрылись из виду.

«Куда? Куда они пошли, там же огонь!»

Он еще долгое время звал сестру, сорвав глотку до хрипоты. Дергал руки, пытаясь избавиться от цепи. Плакал и снова звал Лену по имени.

А в нескольких метрах от машины неистовствовал пожар – охваченный огнем дом старика пылал, как подожженный стог сена. С грохотом обрушился потолок, и все, что было наверху – застеленная белоснежным бельем кровать, столик с фотографией, на которой были изображены Павел Сергеевич с миловидной зеленоглазой девушкой, корыто с обескровленными тушами собак, – рухнуло в бушующее пламя.

Стекло от удара треснуло, фотокарточка мгновенно съежилась и, почернев, через секунду обратилась в пепел. Рамка из дешевого пластика расплавилась, слипшись в черный комок, осколки стекла тут же потемнели. Манекен, валявшийся на кухне, быстро «растаял», превратившись в вязко-пузырящуюся кашу. Собачьи останки тихо шипели, съеживаясь до состояния обугливающихся головешек. Не обошел стороной огонь и останки членистоногого существа. Колючие лапы, потрескивая от жара, медленно скручивались и истончались, изрубленное тело поджаривалось, выдавливая наружу остатки густой зловонной пены, которая тут же растворялась в огне.

Горела и бархатистая розовая коробочка с обручальными кольцами, которая стояла возле фотографии на чердаке. Огонь не был особенно разборчив – он с одинаковой ненасытностью пожирал мертвые туши собак и золото. Колечки, так ни разу и не использованные, быстро расплавились, слившись в один бесформенный грязно-желтый комочек. (Уже много позже, во время осмотра обгорелых развалин его найдет один из полицейских и незаметно спрячет в карман.)

Дом умирал, корчась и стеная в предсмертных судорогах, равно как и умирала страшная тайна, хранившаяся долгие годы в его старых стенах…

– Это… все сон, – едва ворочая языком, выдавил Николай.

Мимо прополз дымящийся пес, шерсть на его костлявом теле почти полностью выгорела, обнажая страшные ожоги.

– Ничего этого… ничего этого не было… – сонно бубнил Николай, мельком взглянув на умирающую собаку.

Он почему-то подумал о странном клеще в ухе Лены, о котором так беспокоился старик. О клеще, чей раздавленный трупик, похожий на миниатюрный комочек красно-фиолетового цвета, в настоящий момент лежал на резиновом коврике автомобиля. Такой маленький, невесомый, почти незаметный для человеческого глаза… Несчастный клещ, изменивший жизнь его сестры…

Мысли о клеще неожиданно сменились воспоминаниями о том, как он оставил Лену одну в квартире. Как звал на помощь… как лез по водосточной трубе… Как в бессилии кусал губы, слушая за дверью ее горький безудержный плач…

Голова Николая склонялась все ниже, а глаза затягивало мутной пленкой.

Он не замечал, что языки пламени уже практически облизывали багажник «каблука», и краска на дряхлом автомобиле пошла булькающими пузырями, – он медленно погружался в сон.

Когда за воротами послышался шум подъехавших пожарных и полицейских машин, Николай крепко спал.