Разумеется, у нашей шестерки в самый последний момент обнаружилось множество неотложных дел, и когда я явился на пристань, один только Герман был на месте и охранял плот. Я нарочно остановил машину подальше от причала и не спеша двинулся к молу, чтобы хорошенько прогуляться, — когда-то еще придется! Но вот я спрыгнул на палубу. Там царил полный хаос: гроздья бананов, корзины с фруктами, мешки — всё, что было заброшено на борт в последнюю минуту. Нам предстояло всё это разместить и принайтовать, как только соберется экипаж. И посреди всей этой неразберихи сидел в полном отчаянии Герман, обхватив клетку с зеленым попугайчиком — последним прощальным подарком какого-то доброжелателя из Лимы.

— Подержи-ка попугая, я сбегаю на пристань и выпью кружечку пива,—сказал Герман.— До прихода буксира еще несколько часов.

Не успел он исчезнуть в толкучке, как зрители начали приветственно размахивать руками и кричать. Огибая мыс, полным ходом шел «Гуардиан Рио». Он бросил якорь за пределами тесного скопления лодок, преграждавших путь к «Кон-Тики», и выслал мощный катер, который должен был провести нас между яхтами. Катер был битком набит матросами, офицерами и кинооператорами. Под звуки команды и треск съемочных аппаратов к носу плота привязали прочный буксирный трос:

— Ун моменто, — завопил я, прижимая к себе клетку, — еще рано, мы должны подождать остальных лос экспедиционариос!

Я указал в сторону города.

Но никто не понял моих слов. Офицеры вежливо улыбнулись в ответ и проследили за тем, чтобы трос был закреплен образцово. Я отцепил его и выбросил за борт, усиленно жестикулируя. Попугай воспользовался суматохой, просунул клюв наружу и открыл задвижку. Когда я обернулся, он уже бодро шагал по палубе. Я пытался схватить его, но услышал только какие-то нехорошие испанские слова, — попугай поспешил вприпрыжку к бананам. Следя одним глазом за матросами, которые снова закрепляли трос, я ринулся в погоню. Попугай с воплем укрылся в хижину, где мне удалось загнать его в угол и схватить за ногу в тот самый момент, когда он прыгнул через меня. Выбежав наружу и усадив попугая назад в клетку, я обнаружил, что матросы уже освободили все чалки,[24]связывавшие плот с пристанью, и теперь мы беспомощно качались на ленивых валах, которые перекатывались через мол. Я схватил весло в тщетной попытке предотвратить столкновение плота с пристанью, раздался глухой треск, но в этот момент заработал мотор, сильный рывок натянул буксир, и «Кон-Тики» двинулся в путь. Единственным моим спутником оказался говорящий — только по-испански — попугай, который сидел надувшись в своей клетке. Толпа кричала и махала нам вслед, а черноусые операторы на катере с риском для жизни старались запечатлеть на кинопленку все детали драматического старта экспедиции.

Потрясенный, я стоял в одиночестве на плоту, тщетно стараясь увидеть своих пропавших сподвижников. Тем временем мы уже добрались до «Гуардиан Рио», который стоял под парами, готовый двинуться в путь. Я взлетел вверх по трапу и устроил такой переполох, что старт отложили. Вместо этого к пристани отправили шлюпку. Спустя несколько времени она вернулась, переполненная прекрасными сеньоритами. Это, однако, ни в коей мере не решало моих проблем. Грациозные сеньориты наводнили плот, а лодка снова отправилась на поиски