Во время сравнительного затишья, без которого не обходится ни одно крупное сражение, Бланш Дьюк вдруг пустила в ход тяжелую артиллерию против Элинор Грубер:

– А в чем ты была, когда О’Мэлли сказал это? В пижаме?

Все ошарашенно прикусили языки, чем поспешила воспользоваться миссис Адамс.

– Просто возмутительно! – воскликнула она. – Как вам не стыдно! Бланш, сейчас же извинитесь перед Элинор!

– С какой стати?! – окрысилась Бланш.

– Бесполезно, – отмахнулась Элинор и повернулась ко мне; я увидел, как она побледнела. – Мистер Гудвин, мы все должны извиниться перед вами.

– А я так не считаю, – сухо сказала Долли Харритон. – Поскольку мистер Гудвин подстроил этот спектакль, причем отдадим ему должное – режиссер он ловкий и умелый, не стоит перед ним извиняться. Поздравляю, мистер Гудвин, чисто сработано!

– Я не согласен, мисс Харритон. Поздравлений я не заслужил.

– Я ничего не знаю и знать не хочу! – отрезала Элинор, глядя на меня. – Я хочу спросить: после того, что наговорила тут Бланш, и всего прочего, что вы, должно быть, слышали, знаете ли вы, кто такой Конрой О’Мэлли?

– Конечно. Полиция допустила меня к делу Леонарда Дайкса. Бывший партнер конторы, которого лишили практики примерно год назад.

– Он был старшим партнером, – кивнула Элинор. – Контора называлась тогда «О’Мэлли, Корриган и Фелпс». Я была его секретаршей. Теперь я секретарша Луиса Кастина. Нужно ли объяснять, что выпад Бланш… ее намеки на наши отношения с мистером О’Мэлли – это всего лишь злопыхательство?

– Разумеется, мисс Грубер. Можете говорить или выбросьте это из головы.

– Ладно. Жаль, конечно, поскольку на самом деле мне нравится Бланш, а я – ей. Просто дело это уже начало затихать, а тут опять появились полицейские и все разбередили. А теперь оказывается, это из-за вас, точнее, из-за того, что вы рассказали в полиции про убитых девушек. Я вас не виню, жаль только… Словом, вы ведь сами видели, что тут творилось. Вы слышали, о чем мы говорили?

– Частично.

– В любом случае вы слышали слова Хелен о том, что Конрой О’Мэлли убил Дайкса, поскольку по вине Дайкса его лишили практики. Это неправда. О’Мэлли исключили за подкуп старшего присяжного при разборе гражданского иска. Не знаю, кто донес об этом в суд, его имя так и не выплыло наружу, но это мог быть только кто-то с противной стороны. Конечно, наша контора вся кипела, какие только бредовые версии не обсуждались! Например, что донос написал Луис Кастин, так как О’Мэлли недолюбливал его и не принимал в руководство конторой, или…

– Вы считаете свою выходку разумной, Элинор? – сухо спросила Долли Харритон.

– Да, – не моргнув глазом, ответила Элинор. – Он должен понять. – Она вновь обратилась ко мне: – Доносчиками могли быть и другие, например мистер Корриган или мистер Бриггс, по тем же причинам… Леонард Дайкс тоже мог донести, потому что О’Мэлли собирался его уволить. Нисколько не удивилась бы, узнав, что и меня называли в числе возможных доносчиков из-за того, что О’Мэлли отказывался подарить мне новую пижаму. Со временем сплетни почти прекратились, но вот убили Леонарда Дайкса, и все началось по-новому. Кто-то распустил слух, будто Дайкса убил О’Мэлли, когда узнал, что донос написал Дайкс… Вот тогда-то мы и хлебнули горя. Контора гудела, как потревоженный улей. Причем никто ничего не знал. Вот вы слышали, как Бланш спросила меня, не была ли я в пижаме, когда О’Мэлли мне кое-что сказал.