Вулф расправился с яичницей с ветчиной, приготовленной на черном масле с хересом, и приступил к десерту – к лепешкам, щедро политым тимьяновым медом. В кабинете он уже давно насупился бы и глядел бы исподлобья, однако во время трапезы не позволял себе хмуриться.

– Терпеть не могу обсуждать дела за завтраком, – изрек он.

– Я знаю.

– Подробности расскажешь потом. Разыщи Сола и поручи ему выяснить, почему О’Мэлли лишили практики.

– В деле Дайкса в полиции все эти сведения есть. Я же вам говорил.

– Тем не менее пусть Сол этим займется. А Фреда и Орри попроси поинтересоваться связями Дайкса вне конторы.

– Да не было у него никаких связей.

– Ничего, пусть поработают. Мы выдвинули гипотезу и либо докажем ее, либо опровергнем. Продолжай свое знакомство с женщинами. Пригласи кого-нибудь из них на ланч.

– Это не очень удобно. У них перерыв…

– Мне некогда с тобой препираться. Я хочу почитать газету. Ты уже завтракал?

– Нет. Я поздно встал.

– Иди поешь.

– С удовольствием.

Но прежде я позвонил Солу, Фреду и Орри и пригласил их на инструктаж. После завтрака мне предстояло, кроме инструктажа, привести в порядок еще кое-какие дела, которые я успел подзапустить. Вскоре позвонил Пэрли Стеббинс и поинтересовался, как прошел званый вечер, а я спросил, за кем из моих гостей он установил слежку, либо, наоборот, кто из них нашептал ему про обед, но Пэрли не пожелал откровенничать. С приглашением на ланч я решил повременить. Сью столь бурное развитие отношений могло отпугнуть, а мысль о том, что придется потратить пятьдесят минут драгоценного дневного времени на другую, меня не вдохновляла. К тому же я не выспался и не успел побриться.

Спустившись в одиннадцать часов в кабинет, Вулф просмотрел утреннюю почту, продиктовал два письма, полистал каталог и наконец затребовал подробный отчет. Под «подробным» он подразумевает каждый жест, слово или интонацию, и я настолько поднаторел в выполнении этого требования, что не только Вулф оставался удовлетворен, но и я сам получал удовольствие. Отчет занял у меня больше часа. Когда я закончил, Вулф задал несколько вопросов, а потом приказал:

– Позвони мисс Трой и пригласи ее на ланч.

Я и ухом не повел.

– Понимаю и сочувствую, – сказал я, – но выполнить не могу, не обессудьте. Вы отчаялись, а потому мечетесь. Я мог бы представить целый ворох убедительных возражений, но выскажу всего два: во-первых, уже почти час, следовательно я никак не успею, а во-вторых, мне просто не хочется. Понимаете, в некоторых делах я смыслю больше вашего, особенно в том, как вытягивать нужные нам сведения из женщин. Поверьте, трудно придумать бо́льшую нелепость, чем заставить меня пригласить перезрелую, с прыщеватой физиономией племянницу адвоката перехватить на ходу кусок в переполненной забегаловке в центре Манхэттена, тем более что сейчас она наверняка уже сидит в баре у фонтана и уписывает мороженое с кленовым сиропом и орешками… – (Вулфа передернуло.) – Прошу прощения, если огорчил вас, но мороженое с кленовым сиропом и орешками…

– Заткнись! – прорычал Вулф.

Тем не менее я отдавал себе отчет, что все нити в моих руках. Верно, Сол, Фред и Орри уже собирали сведения, но от Джоан Уэллман они были еще дальше, чем я. Если хотя бы у одной из тех десяти, с кем я познакомился, или из тех шести, кого я еще не имел чести лицезреть, имелся в заначке один-единственный, даже самый пустячный факт, благодаря которому Ниро Вулф принялся бы выпячивать и втягивать губы, то выудить эту информацию предстояло только мне, и если я не хотел проковыряться до Рождества, а до него оставалось всего десять месяцев, то следовало поторапливаться.