– Что это такое? – крикнул военрук. – В чем дело? Куда его черт понес? Ну-ка быстро догнать! Только не все, нет, три человека достаточно…

Кузьменок, Николаев и Стрельченко догнали Кириллова у входа в «Дары природы», схватили его за пиджак. Он сопротивлялся, Кузьменок пару раз несильно дал ему в живот. Пацаны из разных школ повернулись и смотрели.

– Ведите его сюда! – крикнул военрук.

Кириллова подвели. От плача лицо его покраснело.

– Что случилось? Ты можешь мне объяснить, что случилось? – спросил военрук и поправил очки на носу.

Кириллов молчал.

– Ну-ка быстро в строй, и еще раз случится подобное – получишь «неуд» по поведению за год. Ты понял?

Кириллов кивнул. Кузьменок ткнул его в бок кулаком.

Впереди кто-то крикнул:

– Все, готовьтесь!

– Все быстро построились! – сказал военрук. – Приготовились! – Колонна двадцать восьмой уже двинулась вперед. – Шагом марш!

Мы вышли на площадь. По обе стороны стояли, взявшись за руки, девки из нашей и других школ – в белых передниках, с цветами. На трибуне были ветераны – в военном и штатском, с орденами и медалями. Чей-то голос говорил в микрофон:

– Сегодня, в этот особенный день для всего нашего народа – в сороковую годовщину Победы в Великой Отечественной войне, – мы можем с уверенностью сказать ветеранам: у вас есть надежная смена. Мы видим колонну учащихся школ Центрального района, которые пришли сегодня сюда, чтобы отдать дань памяти всем погибшим на войне и поприветствовать ветеранов. Они говорят спасибо всем, кто своим героизмом на фронте и напряженной работой в тылу приблизил этот день – День Победы!

Колонна повернула на Первомайскую и остановилась.

– Все, ваше задание выполнено, – сказал военрук. – Можете отправляться домой, но не спеша, соблюдая дисциплину…

Его уже никто не слушал. Пацаны из колонн разбегались кто куда. Мелькали синие костюмы, белые рубашки и красные галстуки.

Ласточки визжали, летая над двором. За окном кухни шевелились ветки каштана со свежими зелеными листьями. По дорожке вдоль дома ехала «инвалидка» Сергеева из второго подъезда. На войне ему отняли ногу, и он ходил на протезе, опираясь на трость. Каждый год Девятого мая он надевал военную форму с медалями и орденом Красной Звезды.

Я достал из холодильника бутылку сливок, продавил большим пальцем желтую фольгу, снял ее, налил сливок в стакан. Открыл буфет, вынул начатую пачку печенья «К чаю» и банку клубничного варенья – мама сварила его в том году из ягод с бабушкиного огорода.

В прихожей щелкнул замок. Наташа сказала кому-то:

– Заходи. Родителей дома нет, только брат.

Она выглянула из прихожей.

– Привет.

– Привет, – ответил я, жуя печенье.

С Наташей был пацан. Я знал его наглядно. Он тоже учился в семнадцатой – закончил год или два назад.

Он кивнул мне.

– Привет. Меня зовут Леша.

– Игорь.

Он кивнул опять. Я взял еще одно печенье из пачки. Наташа и Леша прошли в зал, закрыли за собой дверь. В двери вместо стекла стоял белый непрозрачный плексиглас. Стекло выбил я, когда мне было года четыре. Я бежал из спальни в зал, а дверь была закрыта изнутри – Наташа делала уроки и не хотела, чтобы я мешал. Я с разбегу ударил в дверь кулаками. Стекло разлетелось. Осколки порезали мне руки. Родителей не было дома, и руки мне бинтовала Наташа. Я плакал, и она отдала мне свое сливочное мороженое, которое лежало в морозилке.