Мы подошли поближе к церкви. Папа встал на фоне у памятника, я щелкнул его. На памятнике было написано: «Гражданину Минину и князю Пожарскому благодарная Россiя» и год: «1818».

Столики кафе стояли прямо на улице. В углу, возле кухни, было дымно – жарился шашлык. К нам подошел грузин-официант – толстый, с седыми усами и висками.

– Две порции шашлыка, бокал пива, сто пятьдесят водки и бутылку фанты, – сказал папа.

Официант отошел.

– Он здесь, наверно, за день зарабатывает столько, сколько я за месяц.

– Откуда ты знаешь?

– Пиво и шашлыки – это всегда самое выгодное. На этом больше всего зарабатывают. Да и ВДНХ – место такое… Ладно, ерунда, дело не в этом. Главное, что я тебя сюда привез, что ты посмотришь на столицу. Если б Наташке не экзамены сдавать, взял бы и ее. Она тоже в Москве ведь еще не была…

Я взял бутылку фанты, налил в стакан. Папа поднял свою рюмку с водкой.

– Ну, давай за Москву, за нашу с тобой столицу… За самый лучший город… «Песня плывет, сердце поет, эти слова – о тебе, Москва-а-а», – напел он.

Мы чокнулись. Папа выпил водку одним глотком, запил пивом, взял вилкой кусок шашлыка.

Папа прожевал шашлык и сказал:

– Ты, Игорек, не смотри на меня так, что я водку пью. У каждого есть своя норма, которую он должен выпить за целую жизнь… Говорят, что когда человек рождается, на небе появляется звезда. А на ней, на этой звезде, стоит бочонок – это то, что он должен выпить за свою жизнь. У кого-то бочонок большой – и он пьет много. У кого-то маленький, и тогда наоборот. Но дело не в этом. Просто от судьбы не уйдешь, и сколько тебе суждено, столько ты выпьешь. Не больше, не меньше, а именно столько. Сколько бы ты там ни старался пить мало или, наоборот, много…

– А что в том бочонке?

– Как что?

– Ну, водка там, пиво или вино? Или, может, шампанское? Или смесь всего?

– Хороший вопрос. Скорее всего там знаешь что? Чистый спирт. Ведь в каждом алкогольном напитке есть свое содержание спирта: четыре процента в пиве, сорок процентов в водке, семнадцать процентов в портвейне. И от бочонка зависит не то, сколько ты выпьешь какого напитка – это было бы чересчур, так даже Госплан не умеет планировать – а содержание спирта во всех этих напитках. Вот это было бы правильно. Ты согласен?

Я кивнул.

– Так, значится, завтра с утра в НИИ подъемно-транспортной техники, а потом еще будет два часа на магазины. Надо купить колбасы обязательно – докторской… И зефир в шоколаде… И шоколадок пару штук, Наташе и маме. Здесь есть такие шоколадки… Как это они называются? «Очарование» вроде… Нет, «Вдохновение»…

Наш номер был в блоке с еще одним – одноместным. В комнате кроме двух кроватей и тумбочки стояло кресло с раскоряченными ножками, письменный стол и телевизор «Горизонт» на полированной тумбе. Я подошел к телевизору, нажал на красную кнопку. Он нагрелся, захрипел, на экране замелькали серые и черные полоски. Я пощелкал переключателем. Ни один канал не работал.

– Ты, значится, располагайся, – сказал папа. – А я пока умоюсь, потом – ты. И ложимся, потому что завтра еще много дел.