Александр Григорьевич понял: обстановка налаживается.

Но почему же не видно никого из коалиционного комитета? Неужели снова заседание? Он поспешил к аудитории в левом крыле университета. Справа стену коридора почти сплошь составляли огромные окна, однако из них виден только пустынный квадратный двор. А что на улице?

Вместе с ним в комнату, где заседал коалиционный комитет, влетел какой-то растрепанный человек лет тридцати с лишним. Он почти завопил:

— Собирается экстренное заседание совета университета! Говорят, будет принято решение о закрытии университета!..

— Так что вы предлагаете? — раздраженно выкрикнул эсер Матюшенко. — Бросить в них бомбу?

На него шикнули:

— Преподаватель рискует потерять место, а вы…

— Ха! Так зачем же кричать?

— Да вы сами кричите!

— Мне просто надоело это сидение! Вместо того что-бы обезглавить реакцию, мы надеемся на народ вообще и ждем, пока обезглавят нас. Я предлагаю выбраться из этого логова и немедленно…

— Однако же, — остановил его металлический голое Шлихтера, — большевики тоже за выход к массам, но народ еще не вооружен. Кроме того, предлагаю из собравшихся в актовом зале организовать несколько небольших отрядов, которые, выйдя отсюда, каждый на своем участке, приостановят работу и занятия там, где они еще продолжаются. Нужно довести город до точки кипения, а затем двинуть всю эту махину по железным рельсам революции!

Началось формирование таких отрядов — преимущественно из студентов. Университет понемногу пустел. Исчез кое-кто из комитета. Остальные провели ночь здесь же на скамьях. Охранники не врывались в здание, но и не уходили от него, наоборот, утром их оказалось еще больше, Случайно проникший с улицы в университет студент сообщил, что санитарный отряд во главе с Леонтовичем и доктором медицины Женевского университета Екатерин ной Киркис арестован и доставлен в Лыбедский участок.

Дальше оставаться здесь было бессмысленно. Договорившись о месте сбора, члены коалиционного комитета с небольшими группами студентов стали покидать окруженный университет. Полицейские не препятствовали этому, только внимательно разглядывали каждого. Врозь вышли и большевики: Кржижановский, Вакар, Муза, Михайлов, Шлихтер… Александр еще с вечера для конспирации сбрил бороду, покрасил волосы в смолисто-черный цвет, под «жгучего» брюнета.

— От ищеек, может быть, ускользнете, — улыбнулся Глеб, — но вот узнают ли свои?!

Этот доктор Александровской больницы не пожелал назваться, но квартиру свою возле Бессарабки Шлихтеру предоставил. Здесь 17 октября и собралась группа киевских большевиков.

Два последние дня в городе прошли сравнительно спокойно, и это было… самым тревожным: неужели упущен момент, неужели революционная волна пошла на спад?!

Неожиданно странным оказалось воскресенье 16 октября. Теплый и сухой осенний день. В такую пору людей невольно тянет на воздух. Предчувствие скорого ненастья как бы подталкивает: иди, наслаждайся этим теплом, этой терпкой зрелостью осени.

Народу на улицах полно. В напряжении усиленные наряды полиции, конные разъезды. Но тысячные толпы загадочно спокойны.