Безжалостный солнечный лучик уперся в лицо. Одеяло начало куда-то уползать. Потом раздался противный до тошноты лай. Когда-то давным-давно, может быть еще в прошлой жизни, все это уже было. Дежавю какое-то.

Я сделал попытку свернуться калачиком, чтобы урвать еще хотя бы несколько мгновений сна, как в далеком детстве, когда каждое утро дежурная воспитательница, крича пронзительным, истеричным фальцетом, бесцеремонно стаскивала одеяльца с самых нерадивых. Как правило, Ромуальд Подкидыш входил в число этих нерадивых, за что имел от матери наставницы регулярные нагоняи.

Вообще-то система воспитания в школе ничем не отличалась от обычной казарменной муштры. С утра подъем, зарядка, туалет, уборка помещений и так далее. Хождение по территории или выход в город только строем и с песней. Меня всегда удивляло то, что в быту обыкновенные хранительницы домашнего очага, заботливые мамаши, ласковые жены на службе перевоплощались в настоящих тюремных надзирателей. Единственное светлое пятно в этой прошлой моей жизни был отец капелларий – мудрый духовник, безнадежный пьяница и добрейшей души человек. Только он любил сироту и по-своему жалел.

Безрадостные воспоминания об ушедшем детстве окончательно привели меня в чувство. Спать больше не хотелось. Я приоткрыл один глаз и в проеме двери заметил лохматое существо, издающее невыносимые для ушей звуки. На полу валялось одеяло, замотанное и перекрученное немыслимым образом.

Подушка, посланная неверной рукой, влепилась в косяк и упала на пол.

Свесив ноги с кровати, я на ощупь стал искать комнатные тапочки, но никак не мог найти.

– Вот черт! Куда же они запропастились? Не знаешь? – без всякой надежды на помощь спросил я у Злыдня.

Пес будто ждал этого вопроса. Он тут же скрылся в гостиной и вскоре неторопливой, вихляющей походкой приблизился к кровати с зажатыми в зубах тапками.

Мое состояние можно было охарактеризовать одним словом – «погано». Сказались волнения прошедшей ночи. Хорошо еще, что спал сном младенца – никакие Шестипалые и прочие ночные визитеры меня не тревожили. Все тело ломило, будто я вовсе не отдыхал, а всю ночь разгружал вагоны с картошкой. В голове полный сумбур.

Ко всем бедам еще этот приставала. Неужели успел проголодаться? Я вспомнил, как лихо он совершил налет на полевую кухню противника, и улыбнулся.

– Ну что, друг, настоящие мужчины выбирают блондинок? Рисковый ты, однако, парень! Не проще ли было сбегать в кантину? По моим данным, там у тебя все схвачено: неограниченный кредит, забота и внимание от всего поварского состава. Взял мясца без риска получить дыру в шкуре и одарил подругу.

Злыдень посмотрел укоряющим взглядом и коротко гавкнул в ответ.

– Понимаю, понимаю, можешь не объяснять. Какая кантона, когда любовь требует героического поступка. Любят дамы, когда мужики за них кровь проливают. Поделись с приятелем: ты удостоился чести поцеловать даме ручку, точнее, лапку, за свой подвиг?

Пес приосанился, гордо выпятил грудь и громко пролаял три раза.

– О!.. Молодец! Говоришь, все было? Поздравляю! Однако хочу тебя разочаровать, сегодня мы отсюда сваливаем. В твоем распоряжении полчаса, чтобы проститься со своей музой. Вперед, товарищ, только чур не опаздывать – ждать не будем! Останешься в замке – умрешь с тоски и от ожирения.