– Не тяни, Риангар! – Линар вошел следом. Он повел плечами, разминая мышцы. – Ты же понимаешь, что это ничего не изменит? Бой состоится.
Молчание затягивалось, а у Риангара не хватало сил, чтобы сделать то, что было задумано. Но иного выбора не было.
– Бой не состоится, – он собрался с духом и скинул артак, что скрывал его лицо и тело. – Ну, здравствуй, Линар.
Северянин отступил на шаг, его ладонь легла на рукоять меча.
– Нет… Но как?
– Я признаю поражение, хаст Линар. Признаю без боя и отдаю свои слова степному ветру. Принимаешь ли ты их?
– Я принимаю их, Раэза. Принимаю.
Глава тридцатая. Она
Я смотрела на мужчину, который силился понять, что же значит мое появление.
– Я принимаю твои слова, но… не понимаю их.
Объяснить ему придется многое, но сначала… Я подошла и обняла его, прижимаясь к сильному телу, которое напряглось при моем прикосновении. Лишь бы он не злился, когда узнает все.
– Ты ведь почти понял, кто я, – прошептала. – Но ты мужчина, ты не мог даже представить, что я могу занять место, которое мне не причитается.
– Никто бы не догадался. Раэза, но как так? У Ингайра родился сын, все знают об этом!
Я тихо и горько рассмеялась.
– Отец мечтал о сыне. Заата сделала все, чтобы у него родился ребенок, но она никогда не обещала ему сына. А степь распорядилась иначе. Так уж случилось, что старый хаст Турайры проклял Ингайра, проклял так, что никто и никогда не смог бы его спасти, – вздохнула, слушая, как размеренно бьется его сердце. – Все дело было в жарцветах. Когда-то, очень давно они цвели по всей степи…
– Ты уже рассказывала эту историю.
– Прошу, не перебивай, – попросила и продолжила. – Эти цветы не только защищали от черного огня. Они были символом степи не просто так. Тот, кто владел цветком, владел и степью. Она могла исполнить любое желание, излечить, даровать победу. Думаешь, Айхонара стала такой, какая она есть просто так? Нет, все дело в таких простых на первый взгляд цветах. Все мои предки знали о чудесной силе жарцвета, а потом и хаст Турайры узнал и захотел стать первым среди равных. Он уничтожал жарцвет везде, где только мог, а на смертном одре проклял всех хастов Айхонары. И начался упадок. Жены хастов умирали, так и не дав наследников. Ингайр был единственным сыном, как и его отец был единственным. Он надеялся одолеть проклятие, но не мог, его сил не хватило бы на это. Отец же Боргайна стал последним, кто знал тайну жарцвета. Не знаю, почему он не поведал о ней сыну, но тот единственный цветок рос заброшенным в саду его гарема…
– Тогда как ты родилась?
Я отстранилась и заглянула в его зеленые глаза.
– Мама. Теперь я понимаю, что все дело в ней. Жены Ингайра умирали, отравленные проклятой кровью. Им не хватало сил, проклятие жило. Айхонара должна была пасть, ведь хаст без сыновей не может править… Помогла Заата. Не представляю, что она отдала степи взамен, но мама… Родилась я. У воина и воительницы хватило сил побороть проклятие и дать жизнь дочери. Я не знаю, любил ли ее отец так же сильно, как и она его. Вряд ли. Но я родилась и забрала ее жизнь. Ингайр был зол, почти возненавидел Заату. Тогда они и подменили детей. Другая стала матерью Риангара и умерла спустя месяц. Она тоже ждала ребенка, но тот забрал ее, как и мою мать. Меня же отдали Баорге. Заата провозгласила рождение сына, а Ингайр, словно боясь за жизнь младенца, прятал его ото всех… Лет до семи я даже не подозревала, что моя жизнь – неправильная. Но меня воспитывала знающая, воины учили постоять за себя. И однажды все раскрылось. Отец сообщил, что во мне течет проклятая кровь, что степь знает мое истинное имя, и Риангар, быть Риангаром – это моя судьба.