Как обычно, в ожидании монаршей особы, придворные и иже с ними не теряли времени зря. Разбившись на группки, они вполголоса, сдерживаясь, дабы неосторожным смешком или чересчур громкой репликой не уронить торжественности момента, обменивались последними новостями, а заодно и сплетнями, и стороннему наблюдателю, пожалуй, затруднительно было бы отделить одно от другого.

— Как вы думаете, господа, Бесс удастся изобразить у себя в Виндзоре нечто подобное? Говорят, она приглашала самого Веронезе!

— Веронезе творил здесь, дражайший маркиз, а в Бриттанию, говорят, заманили самого Рафаэля Санти!

— Не может быть…

— На этом свете возможно всё, маркиз, было бы чем оплачивать. Остаётся только удивляться нескончаемому источнику золота в казне королевы: как-никак, подавление этих постоянных беспорядков в Ирландии и Шотландии требует затрат, и немалых. Сдаётся мне, Её Величеству пришлось увеличить налоговое бремя…

Шепотки, шепотки, шепотки… Лучшего места для шпионов не найти. Вот только отделить зёрна от плевел весьма затруднительно.

— …Да, корсары уже не приносят такой прибыли, как раньше!

— Тс-с-с! Не забывайтесь, торговля патентами ведётся от имени отнюдь не государыни, а Кабинета её министров. Коронованная особа не может потворствовать практически узаконенному пиратству.

— Ну да, ну да, она лишь поглядывает неодобрительно… Очень мудро.

— Но сияние очередных трофеев ослепляет и заставляет отводить глаза.

— Тише, господа, тише! Бриттская делегация неподалёку, нам ни к чему скандал. Во всяком случае — во время переговоров… Сменим тему.

От одной группки склонённых к друг другу голов к следующей. Сплетни, шашни, интриги…

— А вот кстати: переговоры! Как вы думаете: готовиться ли нам к новой королеве? Моя супруга уже изучает моду при бриттском дворе, и ужасается: дамы там носят настолько декольтированные платья, что совершенно не оставляют своим воздыхателям простора для воображения. Фу, это так грубо…

— Абсолютно с вами согласен, дорогой виконт. Полузакрытость и намёк более распаляют фантазию, нежели полная — или почти полная — обнажённость. А помните, с каким недовольством наши прелестницы встретили эти веяния из Эстре? Если бы не насмешки самого Его Величества…

Завитые, украшенные пышными беретами головы кивают.

— Да, да…

— А порой и откровенные высказывания по поводу нравственности некоторых придворных дам…

— Нам никогда не пришлось бы понять разницы между откровенным нарядом и нарочито скромным. Нет, право же, господа… и дамы, разумеется! в этой полувосточной моде есть нечто. Этакий скрытый эрос, я бы сказал…

«Эрос!» — прокатилось по толпе со смешками. Превосходное новое словечко, надо ввести в обиход! Эрос!

— Хо-хо! Только не проболтайтесь об этом при графине де Камю, если не хотите потерять её благорасположение, друг мой. Вся Лютеция знает: с недавних пор она ненавидит всё, связанное с Востоком.

— Вот как? Это с каких же?

— Злые языки поговаривают — с того момента, как узнала о женитьбе своей вечной жертвы, графа де Камилле!

— Да что вы говорите?

— Женится?

Дамы, собравшиеся вокруг троицы представительных молодых людей, одетых, вроде бы, неброско, по сравнению с вертопрахами, крутящимися поблизости, но ужасающе дорого, дружно ахнули. Стыдясь искренних чувств, прикрылись веерами, и, всё больше молчавшие до сей поры, защебетали: