– Дядь Мить, – вспомнила Маня, – а Михаил Ефремович видел тебя тем вечером, когда убили в моей бане человека, ты куда ходил?

– Так, как всегда, на озеро рыбалить, я человек одинокий, телевизора не имею, скучно мне, вот и развлекаюсь, как могу.

– А что, и ночью можно рыбу ловить? – поинтересовалась Маня.

– Ты что, дочка, – искренне изумился дядя Митя, – в темное время суток, вероятность поимки «экземпляра» в два раза больше. Можно и леща поймать, и щуку, и причем не мелочь какую, самые крупные особи выходят на кормежку ночью. Кстати, я что пришел, прошлый наш спор я безбожно проиграл.

– Да что вы, дядя Митя, там были обстоятельства, – перебила его Маня, – бог с ним, забудьте.

– А что за спор? – спросил Фома.

– Мы поспорили: если дядя Митя поймает рыбу, большую рыбу, – уточнила Маня, – я ему ее готовлю, если нет – ремонтирует мне калитку. Плюньте, дядя Митя, пусть болтается.

– Не, так не пойдет, дядя Митя, может быть, и плюнул бы, но во мне еще немного жив Дмитрий Борисович Дроздов, а вот он человек чести и долги всегда отдает. А никак моя Аннушка на меня с неба посмотрит и скажет: что ж ты, пень старый, проиграл спор и спрятался, совсем понятия чести потерял, – дядя Митя сказал это гордо, тряся в руках инструментами для работы.

– Ну хорошо, – засмеялась Маня, – а мы с Фомой пойдем погуляем?

– Конечно, солнце, снег, мороз, сам бог велел дышать и наслаждаться, идите, я сам здесь повожусь.

Уже выходя со двора, Маня остановилась и спросила:

– Дядя Митя, а вы не видели у озера Аркадия тем вечером?

– Аркадия не видел, а вот его зазнобу Инессу наблюдал.

– А с чего вы взяли, что она его зазноба? – уточнил Фома.

– А если нет, то чего тогда он каждый вечер у ее окон делает, а иногда и в дом заходит? Неделю назад я видел, как он от нее выходил.

– Ну, просто в гости зашел, – попытался поспорить Фома.

– Так Инессы-то дома не было, я с магазина шел, а она там закупалась как раз, значит, доверяет она ему, коли ключи дает.

– Логично, – задумчиво сказал Фома, что-то записывая в блокнот, – а Инесса что тем вечером делала?

– Бежала, – спокойно ответил дядя Митя, что-то закручивая в калитке отверткой, – куда и зачем, не знаю, мимо меня по дороге пробежала, а я и не оглядывался, ну, бежит человек, мало ли что ему понадобилось. Я стараюсь к людям не лезть в душу, боюсь нарваться на гниль, внешне-то все приличные, а внутри все разные.

– К кому первому? – поинтересовалась Маня, когда они вышли со двора. – К Аркадию или Инессе?

– Ну, Аркадия вы уже послушали, боюсь, без веских доводов он нам больше ничего не скажет, а вот Инессу мы еще ни разу не навещали, давайте к нашей бизнесвумен нагрянем, – предложил Фома.

Дом Инессы был сродни «гнезду», современным, с хорошим свежим ремонтом, но каким-то неживым. Если в доме сестер-близняшек было много мимимишного, в доме Людмилы Владимировны и Варвары был настоящий семейный очаг, то в этом доме было все очень строго, стиль хай-тек, как выразился бы знакомый Манин дизайнер. Хозяйка встретила гостей так, будто ждала, на ней была пижама, которая больше смахивала на брючный костюм, волосы лежали в шикарной укладке, а на лице макияж в полной боевой готовности. В гостиной, куда она пригласила Маню с Фомой, на идеальном журнальном столе стояла идеальная кружка, в которой, по видимости, был идеальный кофе.