– Почему вы тогда не сказали мне? – упиралась Маня. – Мы с вами компаньоны, я уже у вас ночевала даже, более того, я доверила вам бумажку стоимостью в миллион, а вы не могли мне сказать, что они влюблены? – Маниному возмущению не было предела.

– Вы знаете, – вступил в спор Фома, – я не виноват, что вы подтупливаете, это читалось на раз-два-три, я не думал, что то, что вы переночевали на моем старом диване, обязывает мне объяснять вам, что небо голубое, а трава зеленая.

– Это я-то подтупливаю? Я вообще мозг нашей операции.

– В последнее время именно на это и грешу, никаких сдвигов в сторону раскрытия.

– Да вся информация, которая у нас есть, досталась только благодаря моим сыщицким изысканиям, а вы можете только умничать.

– Так вот, – переживая, что они подерутся, продолжил Михаил, – мы уже три года любим друг друга.

Горе-сыщики вспомнили наконец, что они здесь делают, изобразили на лицах умные выражения и стали слушать Михаила дальше.

– Ее мать, Людмила Владимировна, родила Варю поздно, в сорок два года, это был первый и очень желанный ребенок. Людмила, будучи барышней инфантильной и домашней, замуж к сорока годам не вышла, жила под опекой и крылом обожающих ее родителей, когда же одни за одним мама с папой ушли, то Людочка просто не знала, как жить дальше. В период глубокой депрессии и отчаянья в Третьяковке она встречает художника, прилетевшего из Германии и первым делом посетившего эту легендарную галерею. Людочка в совершенстве знала три языка и историю живописи, у них вспыхивает роман, длившийся месяц. Итогом которого было разбитое сердце и внеплановая беременность. Я вам это так подробно рассказываю, чтоб вы правильно все поняли, – вставил небольшое пояснение в красивое повествование истории Михаил.

– Продолжайте, Миша, мы в восторге, – сказала Маня, которая любила все эти душещипательные истории, а судьба Людмилы Владимировны еще давала ей надежду, что и в сорок лет возможна большая любовь.

– И все же ближе к делу, – поправил своего компаньона Фома, который сам мог насочинять таких с дюжину.

– Я к тому, что Варвара стала смыслом жизни Людмилы Владимировны, когда у молоденькой Варечки случилась первая любовь, у ее матери произошел первый инфаркт. Лежа на больничной койке, родительница взяла клятвенное обещание с дочери, что она расстанется с избранником. Так вот, три года назад после учебы я вернулся в Москву, меня взяли в оркестр Большого театра, это огромная честь, но и высочайшая ответственность, поэтому я приехал на бабушкину дачу, чтоб еще больше репетировать, в городской квартире это невозможно. В поселке я увидел девочку, с которой бегал в детстве купаться на озеро, и не узнал, Варвара стала настоящей красавицей, я пропал окончательно.

– Вы скрываетесь уже три года, – уточнил Фома.

– К сожалению, как я ни прошу ее рассказать Людмиле Владимировне о нас, Варвара ни в какую. Она очень переживает за свою мать, боится, что эта новость сведет ее в могилу, второго инфаркта она не переживет. Когда я говорил, что не убийца, я имел в виду, что услышать от меня эту новость для нее будет сложнее, чем от Вареньки. Но вы же понимаете, что это не может продолжаться вечно, это просто гнусно с моей стороны – ждать, пока она умрет. Я хочу, чтоб эта приятная во всех отношениях женщина нянчила своих внуков, как настоящая теща упрекала меня, что я делаю что-то не так для ее дочери, но жила в здравии и счастье вместе с нами.