Но получилось все равно очень романтически, Маня сбегала домой переодеться, на улице все-таки был декабрь и для пикника требовались ватные штаны и валенки, когда она, укутанная с ног до головы, вернулась, то перед ней предстала такая картина. Под небольшим навесом с одной стороны было смонтировано самодельное кострище, в котором горел пионерский костер. В детстве, сидя именно у таких очагов, в походах пели песни и обнимались прыщавые подростки. С другой стороны навеса стоял мангал, где на сетке уже жарились огромные стейки. Но кульминацией был стол, он стоял посередине беседки, был накрыт белоснежной скатертью и сервирован для двоих по всем правилам этикета.

– Вы вовремя, – обрадовался ее появлению Фома, – мясо почти готово, это стейк Рибай из говядины, его нужно есть сразу горячим и абсолютно без соусов.

– Выглядит вкусно, а запивать мы будем красным вином, прям по учебнику сомелье получилось, – Мане нравилось все: и стол, и стейк, и вино, и даже холод декабрьского вечера, но больше всего, как она ни сопротивлялась, ей нравился Фома. Даже его лохматая борода, которая так раздражала ее, сейчас казалась брутальным дополнением к его имиджу.

– Смотрите, какая интересная получается картина, почти все, с кем мы успели поговорить, были знакомы с погибшим. И сестры, Нина, и Ира Бах, – начала перечислять Маня, с огромным аппетитом положив кусок стейка в рот.

– Не придумывайте, только Нина, Ирина, насколько мы знаем, была знакома с ним только заочно, – запивая стейк вином, поправил ее Фома.

– Принимается, – согласилась Маня. – Также Миша Ефремович.

– Он тоже знает его заочно и лично с ним не знаком.

– Опять согласна, а Людмила Владимировна с Варварой – основные подозреваемые на данный момент. Варя была влюблена в него, а Людмила Владимировна, как я понимаю, не была расположена к нему изначально. Не удивлюсь, если окажется, что и Аркадий с Инессой тоже знали убитого.

– Но вы в свои размышления введите тот пункт, что его не только ударили по голове чем-то тяжелым, но еще и вытащили из бассейна и донесли до озера, – продолжал проявлять дедукцию Фома.

– Ну, вдвоем сестры могли это сделать вполне, Миша Ефремович при всей своей щуплости крепкий мужчина и тоже, думаю, справился бы с этой задачей, – рассуждала Маня.

– Дочка с мамой-пенсионеркой, вы считаете, тоже смогли бы перенести мокрое и от этого более тяжелое тело? – засмеялся Фома.

– Им могли помочь, например, тот же Ефремович, попроси они его об этом, – вполне приняв и этот вариант, сказала Маня.

– А давайте поговорим о чем-нибудь другом, – перебил логические размышления Фома, – например, больше узнаем друг о друге, мы с вами вот уже четыре дня вместе ведем расследование, но ничего толком не знаем. В такой вечер не очень хочется говорить об убийствах, вранье и подлости людей.

– Давайте, – Маня наслаждалась вечером, и ей приносило удовольствие говорить о чем угодно, – начните вы.

– Ну что, я очень рано женился, в восемнадцать лет, в девятнадцать у меня уже родилась Алиса, моя дочь. С ее мамой мы прожили недолго, потому что это был детский порыв, мы не видели мира, мы не нагулялись.