– Каждый из смены, что дежурила в ту ночь в больнице, свекровь моя – женщина беспокойная, так что я там только успевала бегать, то холодно, то жарко, то попить, то еще что-нибудь придумает.

– А вы знакомы с Цыганом Валерием Петровичем? – со вздохом уточнил Николай, понимая уже, что вытянули пустышку и эта тетка никак не связана с убийством мажора.

– Нет, – предсказуемо ответила Лариска, – первый раз слышу.

– Раз потерпевшая заявление писать не будет, вы свободны, – снимая с испуганной женщины наручники, сказал опер. – Но вы так больше не шутите, с чувством юмора у вас, видать, большие проблемы, так что вы могли и отхватить, она, вон, больше вас в два раза. Да и в ваши экономические приключения я влезать тоже не хочу, но убедительно советую завязывать, так как все равно все вылезет наружу, поверьте мне, сколько веревочке не виться, конец все равно виден.

– Обещаю, – без энтузиазма сказала Лариска, потирая освободившиеся запястья.

– Ну, раз мы с вами по детсадовским правилам раздаем обещания, – вставил Фома, по-прежнему прижимая руку к покрасневшей щеке, – то давайте вы еще пообещаете, что будете обходить госпожу Денисову стороной, иначе мы вспомним все ваши прегрешения и уже не составит труда посадить вас хотя бы на пятнадцать суток, а если привязать кражу ценных пакетов из багажника машины, то и на три года.

– Да, – будто опомнился опер Коля, – подойдете к ней ближе, чем на сто метров, – сядете, у нас есть отпечатки пальцев, снятые с машины, показание свидетеля, – указал он пальцем на Фому, – так что до свидания и чтите Уголовный кодекс.

Лариска, кивнув, молча выскочила из дома, опер Коля, будучи немного расстроенным от того, что дело его не сдвинулось ни на шаг, пожав руку Фоме и кивнув Мане, тоже ретировался. В комнате остались двое, своими пощечинами Маня сказала больше, чем словами, это понимали оба, и обоим было жутко неудобно.

Фома встал, нагрел чайник, налил две кружки крепкого черного чая, поставив одну кружку напротив насупившейся Мани, сказал:

– Я вообще не понимаю, почему я должен оправдываться перед вами, но, так понимаю, для продолжения продуктивного нашего общего расследования мне придётся это сделать. Насколько я помню, колобков, что ведут следствие, все-таки двое, значит, один я однозначно не справлюсь, – Фома пытался шутить.

– Не надо оправдываться, это ваша жизнь, делайте, что хотите, – гордо ответила Маня. – Что касается расследования, то у меня новости, – видно было, что она тоже пытается сгладить неловкую ситуацию. – Аркадий вечером в день убийства был около озера, что он там делал, не говорит, но буквально за несколько минут до моих криков он видел крадущегося Михаила и пробегающую близняшку, само собой, он не понял, кто из сестер это был. Получается, из первых восьми подозреваемых мы можем выделить два главных.

– Сразу выделять, – засомневался Фома, – я бы не был столь категоричен, ведь он видел забор со стороны озера, – рассуждал он, попивая невкусный чай, – а убийца мог зайти и со стороны дороги. Но восклицательный знак напротив этих людей, согласен, я бы поставил.