Она ждет начала. То есть фонтан работает уже давно, он вовсю разошелся, но надо поймать момент, когда положение воды, света и музыки от почти нулевого взмывает в какое-то состояние, потом гаснет, потом накапливается и возникает следующее состояние, потом еще и еще… В том, давнем, разговоре специалисты называли цифру семь. То есть семь раз видоизменяется выброс различных струй, меняется освещение и соответственно музыка. Но девочка думает, что все же больше. Надо сосчитать. Надо просидеть внимательно полный круг.

Вот смолкает ровный шорох орошения, струи приседают, прожектора пригасают, музыка дает вступление. Из центральной стойки, из середины взмывает, нарастая и уже на ходу рассыпаясь, разлохмачивая верхушку, невидная из-за своего бесцветного ствола, но озаряя окрестность белой кипящей кроной, мощная струя. Вокруг нее, чуть склонясь, вырываются еще четыре струи. В них есть что-то материнское, прикрывающее. По всей окружности возникают прямоструйные завесы. Когда они взмывают ввысь, получается живая стена, а когда опускаются, становятся похожи на колосья. То ли они, набирая и отпуская воду, командуют музыке, то ли, наоборот, она, зная силу напора, своей волей меняет их рост и окраску. Тут добавляются еще струи, они закрывают расстояние от центра до краев, и все это пространство заполняется невиданными огромными цветами из воды. Может быть, они взяли форму от колокольчиков, развернутых в небо. Их лепестки как стеклянные.

Вот возникли в торжественном согласном шуме еще не появлявшиеся боковые бесчисленные струи, они бьют навстречу друг другу с такой силой, что образуют над всем фонтаном прозрачный, искрящийся разноцветными блестками шатер.

Девочка давно забыла, что надо запоминать смены различных настроенностей фонтана. Пусть. Запомнить бы только вот эти каскады, когда вода, теряя силу и обрываясь, вдруг подпирается снизу, и вновь насильственно возносится, и вновь пытается упасть. Запомнить вот этот порыв ветра, когда он клонит и треплет заросли воды, а нижние тонкие струи как колосья в поле перед грозой. Вот затихло, и как хорошо, что и музыка, чувствуя, что не она здесь главная, то есть как раз она здесь главная, но главная музыка воды, а звучащая по радио – только сопровождение, и вот она притихает, а нарастает звучание воды, выплескиваются все новые аккорды, и вот уже согласный хор, напоминающий водопад, царствует над округой. И вся вода, поднимаемая, кажется, не напором снизу, а небесным притяжением, замирает вдруг и походит на огромный воздушный шар, который вот-вот взлетит и возьмет с собой всю площадь.

Еще девочка думает, что как хорошо, что ни в фонтане, ни около него нет скульптур, главное в фонтане сам фонтан, красота воды.

А еще думает девочка, что игра переблесками цветов часто не в лад, лучше бы, если бы фонтан освещался то одним, то другим цветом, но полным, без игры и смещений. Вот он весь голубой, а вот фантастический, золотой. С самолета это показалось бы огромным месторождением.

Вдруг кончается музыка, по радио включают радиостанцию "Маяк" с последними известиями. Фонтан продолжает шуметь, но голос огрубляет музыку воды. Потом следует эстрадная программа. Она и вовсе не подходит. Тут уж или серьезная музыка, или тишина, думает девочка. Вспоминается дискотека. Там такое же вбивание команды через барабан, так же мигает цветотень. Но там гасят свет не от любви к цвету, а оттого, чтоб не было стыдно дергаться туда и сюда.