Из открытого окна Дома офицеров раздавались звуки радио, производственная гимнастика. Таксист остановил свою «Волгу», вышел, сделал несколько упражнений, поехал дальше.

Прохаживается туда-сюда молодой парень в спецовке, дежурный от Гоги Пирамидина. Автолюбитель валяется под машиной – задергал как раз ногой.

Приехал на Петровку. Девушка из музея уже ждала у кабинета, добралась со второй попытки из Воронежа в Москву, а тут уж и на Петровку доставил ее Кравцов.

Треугольное лицо, высокий открытый лоб, ямочка на подбородке, огромные глаза, удивительной белизны небольшие зубы, рыжеватые пряди – настоящего цвета, похоже. Поверх синей кофточки бусы из черешневых косточек, черные кримпленовые брюки – простенько, но необыкновенно ладно.

– Позвонила женщина, сказала, что хочет подарить музею икону. Такие случаи бывают. Редко предлагают что-то ценное, обычно ерунду. Чаще старые люди обращаются. Однажды старушка позвонила и сказала, что хочет передать музею сундук жены Ивана Грозного. А живет она на задворках Воскресенска. Мы вообще в таких ситуациях просим нам привозить, но сундук – огромный объект. Я поехала оценить…

– Одна поехали? – спросил Покровский.

Старался не смотреть Покровский на Ларису, больно уж хороша.

– Нет, не одна, мне помощника выделили, Митю, комсорга нашего, но машину не выделили. У нас завсектором Тамара Юрьевна не очень благосклонна к дарителям. В общем, мы приехали. Электричка, потом автобус, там пешком. Зима была. Митька-то в валенках, а я… – девушка махнула рукой и шмыгнула. – Она нас еще долго домой не пускала, не верила, что мы из музея, на балкон вышла, требовала, чтобы мы удостоверения свои… Она коробочку спустит на веревочке, а мы туда удостоверения должны поставить, чтобы она подняла и прочла. Мы уже и уходить решили, ясно, что не в себе. Тут она согласилась так впустить.

– Жаль, – сказал Покровский.

– Почему?!

– Ну, когда бы еще довелось поставить удостоверения в коробочку.

– А если бы вывалились? Там сугробы!

– Да, этого я не учел. А что сундук?

– Ненастоящий оказался, конечно.

– Не жены Ивана Грозного?

– Его… ее, но нарисованный. Огромная картина, холст-масло. Изображен реальный сундук из Александровской слободы – с фотографии перерисован. Из альбома. Сама бабушка перерисовала. И она не только сундук перерисовала, у нее там полная квартира картин, на которых перерисовано что-то из альбомов. В основном даже не вещи, как сундук, а просто другие картины. «Мона Лиза», например.

– Мишки в лесу? – предположил Покровский.

– Как вы отгадали?!

– Если бы я решил так поступать, то начал бы с мишек, наверное. И альбом не нужен – конфету купил и вперед.

– Да, мишки в лесу! «Утро в сосновом бору» картина называется. То есть представляете, холст, а на нем мишки в лесу, но не копия картины Шишкина, а как бы сама картина изображена – в раме, на стене. Довольно похоже нарисовано, она училась в художке. И еще в углу написано крупными цифрами: дважды два равно четыре.

– Зачем?

– А у нее на всех картинах в углу что-то из таблицы умножения. Авторский знак. Я, говорит, требую, чтобы мои картины забрали в музей. Они, говорит, не хуже того, что на них нарисовано, даже и лучше, потому что выходит сразу две картины в одной – и старая, и новая. И таких людей к нам много обращается.