– Скоро привыкнешь, моя Любовь. И простишь, поскольку поймешь, что я сделал самый правильный выбор за нас обоих. Мы любим друг друга, поскольку противоположности притягиваются. И по этой же причине никогда друг другу не надоедим.

– Нет, ты просто эгоист, – равнодушно заметила я.

– Пусть так!

– Пусть, – согласилась, поскольку стало вообще все равно. – Просто эгоизм к любви не имеет никакого отношения. Но продолжай говорить – хоть самому себе будешь казаться древним мудрецом.

Он усмехнулся – показалось, что невесело. А у меня внутри на самом деле все приходило в видимость порядка. Ну, решили за меня, и что? Зато у меня теперь есть ресурс когда-нибудь отплатить тем же. Сейчас я получила возможность не только смириться, но и пережить больную любовь этого больного существа, в котором все неправильно. И про эгоизм подумать хорошенько – быть может, даже какую-нибудь диссертацию на эту тему защитить. Сто диссертаций. Я же теперь во времени не ограничена.

– Чувствую истощение, – призналась без лишних эмоций. – Там от ужина что-то осталось?

Он так вдохновился спокойным разговором, что унес меня в столовую на руках, а кормил с восторгом, будто собственное дитя, – спасибо, что не с ложечки.

Я через полчаса окончательно отдышалась и даже начала проявлять любопытство:

– То есть меня теперь убить невозможно?

– Возможно – все-таки ты рождена человеком. Твое тело сделалось бессмертным, но при очень большом рвении от него можно избавиться, а сознание уничтожить заклинанием – отправить твою душеньку туда, где ей место. Будешь осторожна – никому и в голову не придет разносить тебя частями в разные концы света.

– Здорово как, – безрадостно отозвалась я. – В крайнем случае буду знать, чем закончить, если заскучаю.

– Не заскучаешь, если останешься со мной, – пообещал тот, которого лично я считала умирающим от скуки. – Слушай дальше. Бессмертие исчерпаемо, им следует делиться бережно и с большими временными промежутками, чтобы оно успевало восстанавливаться. И никогда, ни при каких обстоятельствах не делись им с умершими или теми, кого уже не спасти. Последние уже в списке Смерти – она отступится только на время их жизни, но за счет твоего бессмертия. Выходит очень неравная сделка, хотя Смерть имеет право устанавливать свои правила.

– Умершими? – это меня окончательно обескуражило. – А как же тело?

– Тело – дело наживное. Даже самая слабая душонка, выдернутая у Смерти, может найти себе готовое тело – вон сколько людишек каждый день помирает, но только потому, что они в списке стоят на первых строчках. Ей души нужны, а тела она вполне готова оставить в покое – все равно ждать недолго, несколько десятилетий для нее не срок.

– Как это все муторно, – я даже не пыталась изображать буйную радость.

Но Григорий все равно вдохновлялся моим интересом и терпеливо отвечал на все вопросы – с его точки зрения, он сделал мне неоценимый дар, но непременно был обязан добавить правила эксплуатации, дабы нас обоих обречь на вечное счастье.

К вечеру я все-таки собралась домой, объяснив:

– Переварю все без тебя. На вечный твой эгоизм ведь тоже надо настроиться.