— Точно, — продолжал Максим. — Дедушка Анри психанул и дал команду нас вытаскивать. На всякий случай распорядился закачать в пещеру усыпляющий газ.

— Нас боялся, — оскалилась Ольга.

— Хотя наверняка знал, что бывают аллергические реакции вроде твоей, — хмуро добавил Вадим. — Случалось, подобный газ убивал спасаемых заложников. Всё могло бы закончиться плохо…

— Не будем обсуждать то, что могло бы быть. — Максим вытер рукой вспотевший лоб, затем продолжил: — Итак, нас усыпили, вытащили наружу. Потом взяли Андрея, который, как лунатик, бродил вокруг входа в пещеру. И, как рассказали солдаты, даже чего-то проповедовал… Говорят, выглядел как средней руки пророк — бородатый и невменяемый, кузнечиков грыз. Очнулись через несколько часов уже здесь, в замке, а ты валялась без сознания два дня.

— А Андрей? — спросила София. Надо же было что-то спросить. Душно, воздух парил, насекомые наконец угомонились. Деревья и кусты приготовились к помывке, расправили веточки, развернули листочки.

— Анри Вальмонт заплатил мне миллион! — сообщил Андрей. — Хорошие деньги. Что может быть лучше?

— Например, два миллиона. За спасение мира — весьма скромная плата, — предположил Максим.

Ольга строго посмотрела на обоих:

— Барон переплатил девятьсот девяносто девять тысяч.

— Так что же случилось? — опять спросила София, понимая, что те опять начнут свою обычную любовную перепалку. Ей хотелось побыстрее закончить с разговором, поскольку теперь и слух вдруг обострился до предела. Казалось, она слышала, что происходит в соседнем городе.

— Рассказывай, герой, — Ольга ткнула Андрея в бок.

Тот демонстративно потёр ушибленное ребро и весело начал:

— Случилось это, о достойнейшая, когда полез я, неразумный, на арену по зову коварного визиря.

Стою там, мордой торгую. И вдруг в луче сияющего света передо мной появилась женщина сказочная. Одежды сияющие, белоснежные. Волосы — золотые. Вся светится. И говорит она мне голосом почти нечеловеческим: «Все, — говорит, — час пробил. Ангел вострубил. Игра закончена. Соболь пришёл. Надоели вы мне хуже горькой редьки…»

— Какой соболь? — не поняла София.

— Песец, — перевела Ольга.

Андрей сделал драматическую паузу и продолжал:

— Услышал я эти слова и возрыдал в сердце своём. Как водится, разодрал рубаху, посыпал голову, чем было под рукой, и обратился к Богине:

«Не поступай так с нами — смиренно молвил я. — Дай нам жить и дальше, недостойным».

Подумала женщина сияющая. Взглянула ласково, наклонилась и… — Андрей опасливо посмотрел на Ольгу и быстро закончил: — Кивнула. Мол, ладно, живите пока. И сгинула. И пошёл я в пустыню безводную, молиться и каяться о делах наших скорбных. И охватил меня голод страшный. Поймал я кузнечиков несколько и смиренно начал было трапезу, как налетели слуги шайтановы и схватили меня в объятия крепкие.

Посадили в птицу железную и по небу с рёвом неслыханным отвезли в замок сей дивный.

Вот как-то так, — закончил Андрей свою повесть.

София попыталась поразмыслить. Казалось, она упустила что-то очень важное в рассказе. Но думать было сложно. Мысли путались от обилия впечатлений. Звуки, краски, запахи лились со всех сторон. Ощущения были, пожалуй, приятные, но с непривычки кружилась голова. Теперь и собственное тело начало посылать непрерывные сигналы в мозг.