— Да, конечно. — Василий протянул отцу монеты.

Тот бросил их в мошну и спросил:

— Что еще любопытного слышал или видел в Твери?

— Отряд московский с небольшим обозом к князю прибыл. Люди говорят, он за тем кладом царем прислан, который на посаде у реки нашли.

— Большой отряд-то?

— Я не видел. Люди говорили, не особо велик.

— Ну и ладно. Распрягай лошадь, ставь в стойло, переодевайся и иди сюда. Будем работать.

— Угу, я быстро.

— Не спеши, я доски еще не разложил.

Ближе к полудню на починок неожиданно приехал сам боярин Воронов. Он поздоровался с Любавой и Ланой, потом пешком направился к мастерской.

— Ты?.. — удивился Пурьяк.

Воронов взглянул на Василия и спросил:

— Сын твой? Помощник растет?

— Да. А чего ему еще делать? Пусть опыта набирается. Ремесло наше востребованное.

— Это да, гробы всегда нужны.

— Ты, боярин, чего по округе разъезжаешь? Прежде такого не было.

— В Вербеже помер Борис Владимирович Коновалов. Князь Микулинский подозревает, что удавили какие-то злодеи его наместника. Он повелел всем боярам проехать по вотчинам, поговорить с народом. Может, кто чего слышал, видел.

— У тебя слуг нет? Приходится самому по буеракам лазать?

— Таков наказ князя.

— Если наказ, то конечно.

Пурьяк прекрасно понимал, что смерть наместника — лишь повод. Боярин приехал к нему по совсем другому делу.

— Вася, принеси-ка нам с дорогим гостем кваса, — попросил он сына.

— Да, отец. — Парень вышел из мастерской.

— Ну и что у тебя? — спросил Козьма.

— Прибыл отряд из Москвы. Двадцать воинов.

— Знаю.

— Откуда тебе все известно?

— Василий утром в Твери был, слышал.

— Понятно. Значится, так. Нынче, завтра и послезавтра отряд будет в городе, назад пойдет двадцать третьего числа сего месяца. По дороге вдоль Черного леса.

— Князь не предупредил воеводу царской дружины о том, что в лесу скрывается шайка?

— Не знаю.

— Ладно. Тебе надо еще одно дело сделать, боярин.

— Ты уже указываешь мне?

— Только ради дела.

— Так о чем речь?

— По окольной дороге, которая идет от села к Гиблой роще, придется пустить небольшой обоз.

— Зачем?

— Так надо. Ты хочешь получить сокровища?

— А сам с Сычом решить не можешь?

— Дмитрия Прохоровича в это дело ввязывать нельзя.

— Кого же я туда пошлю?

— Своих холопов, конечно. Надо-то всего три-четыре телеги да с десяток мужиков. А добро, которое продать можно, у тебя найдется. Пусть оно в возах будет.

— Сгинет этот обоз. Я правильно понимаю?

— Да, ты его больше не увидишь, как и своих холопов.

— А ты мне заплатишь за них?

— Нет, конечно.

— Пользуешься тем, что нужен мне.

— Так сделаешь?

— Когда обоз должен быть у Гиблой рощи?

— Как только царский отряд окажется между ней и лесом.

— Так точно подогнать сложно будет.

— А ты постарайся. Есть ради чего.

— Будет тебе торговый обоз. Значит, двадцать третьего числа. Я в тот день в Тверь уеду, чтобы подозрения от себя отвести. Как все успокоится, встретимся, отдашь то, что сверх твоей доли. И не вздумай играть со мной, Меченый!

— Ты мне в союзниках нужен, а не во врагах. Тем более что будешь повязан кровью.

Боярин ничего не сказал, едва не сбил Василия с ендовой. Он вылетел из мастерской, вскочил на коня и погнал его к своей деревне.