Шайка пришла в движение. Десяток лихих людей во главе с Михеем Воробьевым по кличке Кривой пошли по краю рощи к дороге, ближней к селу, используемой довольно редко. Остальные разделились и затаились в лесу и роще.

Пурьяк, видя все это, довольно хмыкнул. Шайку он сколотил что надо. Мужики крепкие, хитрые, безжалостные. Ни перед чем не остановятся, исполняя приказ вожака, сулящий им хороший барыш. Им не приходится думать о том, как прокормить семью, ломать хребет на хозяина и обрабатывать свою землю, чаще всего худую, запущенную.

В лес доставлялась разная провизия, в разбойничьем стане было все. Еда, одежда, кров, а главное — свобода, отсутствие тяжелой работы на жирного боярина, который часто платил за нее кнутом.

Бабы не в лохмотьях, а в одежде под стать посадской, а то и купеческой. Одно жаль, красоваться не перед кем. Только перед подругами-соседками. Но и это хорошо.

За такую вот вольную жизнь, за добычу, которая отнималась у тех же купцов, мужики готовы были биться смертным боем.

К Пурьяку подъехал Брыло и доложил:

— Все готово, Козьма, и тут, и за рощей.

Вожак шайки указал на небо над лесом и сказал:

— Видишь, поднялась птица? Значит, ее спугнули. А кто мог это сделать? Правильно, московская дружина. Скоро она и обоз, идущий из села, будут на месте. Можешь быстро мужикам передать, что ратники московские, когда их предупредили о нашем отряде, надсмехались, хвастали, что на куски всех порубят за пару минут. Это раззадорит наших людей.

— Понял. Я двинулся. Ты здесь будешь?

— Да. Коли что, подам знак.

— Добро. — Брыло отъехал.

Пурьяк спешился, завел коня за деревья, надел ему на морду мешок, привязал к сосне и вернулся на место, откуда было видно все пространство между Черным лесом и Гнилой рощей.

Аким Фомичев старался вести обоз наравне с дружиной, пусть и по другой дороге. Вначале у него это получалось. Но он слишком уж раскомандовался. Другие мужики ревниво отнеслись к назначению молодого холопа начальником над ними и все делали спустя рукава. Где Аким требовал притормозить, они, напротив, стегали лошадей и ускорялись, а где надо было идти быстрей, замедляли ход. Оттого торговый обоз обогнал царскую дружину и вышел к роще раньше той.

Кривому пришлось подать сигнал на атаку, иначе обоз миновал бы рощу и вышел на открытое пространство. Разорять его там, на виду у царской дружины, было бы невозможно.

Разбойники выскочили из рощи на конях, с саблями, шестоперами, топорами. Они с ходу сбили с седел трех всадников охраны и изрубили их, не имевших никакой защиты. Фомичев, ехавший впереди, успел только развернуть коня. Он тут же получил мощный удар шестопером по голове, отчего та разлетелась на куски.

Мужики в телегах тем паче не смогли ничего сделать. Они даже сабли не достали. Их порубили там же, рядом с товаром. Нападение вышло быстрым, разгром — скорым.

Все же без шума не обошлось. Его услышал передовой дозор царской дружины, состоявший из трех ратников, облаченных в латы. Старшим среди них был Нестор Птаха. Он остановился, поднял руку. Дозорные разъехались по сторонам, основной отряд и группа прикрытия тоже заняли оборону.