Сухопутные лётчики у нас были, так как на борту одного из судов было десять бомбардировщиков в разобранном виде, четыре истребителя и шесть разведчиков. Также там было и два транспортных воздушных судна. Те самые аэробусы. Пригодятся. Командовал эскадрильей ротмистр Васильев, из артиллеристов и отчаянный истребитель. Кстати, у него был явно природный дар к этому делу. В отличие от моряков сухопутники могли лишь наблюдать за их тренировками, до дела у них дойдёт не так и скоро, ещё до Японии дойти надо.

…Наконец вдали показались немногочисленные дымы: у части судов, стоявших на рейде у берега в большой незанятой бухте, были потушены топки, часть пехоты проживала прямо на борту, часть – в палатках на берегу. Не всем их хватало. Наше прибытие встретили холостыми выстрелами пушек, приветствуя мой флаг. А что, я взял флаг одной из своих компаний и сделал его своим личным, то есть флагом командующего.

На следующий день Кондратенко и Эссен продемонстрировали, что они успели освоить. Неплохо – штурм высоты при поддержке морских орудий со вспомогательных крейсеров. Единственная пушечная батарея перевозилась грузовиками, их было десять на четыре пушки, три легковых автомобиля – командира и два – артиллерийская разведка, со снятыми крышами и пулемётами на треногах. У них на машине была рация, на батарее тоже, корректировка такая, что в первые дни во время учений артиллеристы пребывали в нирване. За время этих трёхнедельных учений они сломали половину машин, сами же их починили, запчасти были, так что новое вооружение и технику освоили и были уверены в своих действиях. В общем, демонстрация длилась целые сутки, даже ночной бой предъявили. Потом адмирал и генерал осмотрели новичков и сформировали ещё один, четвёртый пехотный полк. Кстати, многих удивляло, что я артиллеристам на батарею приказал передать два «мадсена», но пусть будут для защиты на случай возможной атаки кавалерии или пехоты противника.

Тут уже две сотни казаков начали понимать, почему лошадей у них не было, они получили шесть грузовиков и три десятка фаэтонов с пулемётами и водителями. За эти дни они их так погоняли, что механикам пришлось изрядно поломать голову, чтобы отремонтировать, зато теперь сотники знали, чего ожидать от этой техники, и вполне её одобрили, хотя коней всё равно баловали и холили. Правда, автомобилей больше не было, лошади, которых мы везли, это для посыльных и командования. Единственно, четыре радийных грузовика имелось. Они пошли для Кондратенко, один – на батарее и три в штабе генерала. Тот тоже учился их использовать и был доволен. Такого оснащения от России он бы никогда не получил, а у нас, что ни попроси, всё доставали.

После показных учений, всего две машины сломались, но их быстро ввели в строй, я похвалил всех присутствующих офицеров и попросил три дня на подготовку уже своей атаки высоты. Три дня, кажется, много, но мне едва хватило. Казаки гоняли наблюдателей из англичан, в лагерь их, к полному их бешенству, вообще не пускали, а мы готовили окопы и чучела солдат противника. Делали из соломы – травы вокруг хватало. Вот дальше офицеров я изрядно впечатлил. Когда был отдан приказ штурмовать высоту, полк, который должен был это делать, остался на месте, лишь артиллеристы, сменив позицию, готовились открыть огонь. Сначала в небе появился разведчик с лётнабом на борту, а когда подошёл строй бомбардировщиков из семнадцати судов, с настоящими бомбами, а не пустышками, лётнаб с разведчика, это был Ларин, пустил три ракеты по отмеченным целям. На подходе самолёты разделились по группам в пять и шесть самолётов и стали бомбардировать высоту. Бомбы-сотки поднимали большие фонтаны и так перепаханной земли, потом окопы проштурмовали истребители, а последующий за ними второй разведчик сбросил дымовые шашки, причём так, чтобы уцелевшей пехоте и артиллеристам противника, если их остатки ещё не побежали, не видно было, куда стрелять. После этого два взвода гранатомётчиков под прикрытием пулемётчиков рывком подобрались к окопам и, закидав их ручными гранатами, начали зачистку. Только после этого дальше двинул и полк, занимать отбитые позиции.