Когда мы покинули воды Франции, на судах Воронова начались авральные работы. Устанавливались пушки и по одному зенитному пулемёту. Последние – мои поделки на эту тему. Пушек было по три на судно: одна стодвадцатимиллиметровая, главный калибр, и две семидесятишестимиллиметровые. На других вспомогательных крейсерах вооружение схожее. Разве что на некоторых ещё планируется установить минные аппараты. Но не на всех, не хватало, мало закупить смогли, всего двадцать два аппарата на три сотни мин. Что меня позабавило, а многих добровольцев порадовало до слёз – жители Бреста провожали нас с цветами, подходили шлюпки и лодки, цветы передавали всем, офицерам и обычным солдатам и матросам. Напутствий было много, но ясно, что нам желали победы.

Когда порт остался позади нашего достаточно крупного каравана из двадцати трёх судов, не считая шести угольщиков – это чистые наёмники, частный фрахт, как их трюмы от угля освободятся, то всё, они свободны как ветер, – я повернулся к Эриху:

– Ну что, теперь поздно передумывать, мы на пути к победе. Шанс я тебе давал.

– Чтобы я пропустил такой материал? – покачал головой немец. – Ты меня плохо знаешь.

– Да нет, почему же, хорошо, поэтому и согласился с собой взять. Ты единственный аккредитованный журналист в моём флоте, пользуйся этим.

Эрих кивнул, он об этом знал, и отошёл в сторону с треногой фотоаппарата на плече. Фотографа взять я не разрешил, так как знал, что Эрих сам отличный фотограф, вот он и стал искать место на палубе, чтобы сделать пару снимков идущего под дымом каравана. Подготовился он для похода знатно, недостатка в материале для съёмок не испытывал, так что мог тратить, как хотел. Эрих также понимал, что поход этот – исторический.

Я отошёл в сторону, чтобы не мешать команде, хотя какая тут команда – одиннадцать человек во главе с капитаном, у которого и старпом один в звании мичмана. Между прочим, с моего согласия добровольцами к нам прибыло порядка сотни офицеров русского флота для получения боевого опыта, в основном лейтенанты и мичманы, примерно пятьдесят офицеров разных сухопутных родов войск. Даже пара лётчиков имелась, я их на авианосец не пускал, разведчиками на гидросамолёты с Эссеном ушли. Связь с ним мы держим, самолёты он действительно использует часто, даже поблагодарил меня за такой бесценный подарок. Один самолёт умудрились разбить при посадке, но достали из воды и сейчас ремонтируют, благо есть чем. Лётчик пострадал, но уже через две недели должен вернуться в строй.

Облокотившись о леера, я посмотрел вдаль, за горизонт. Моя яхта шла во главе каравана, так что никто не мешал мне любоваться закатом. Лишь пара британских крейсеров, маячивших в стороне, не давали сосредоточиться. Вот как у них получается – раздражать одним только своим видом? Пусть их. Так вот, подготовка действительно близилась к завершению. Однако у берегов Африки мы задержимся ещё на пару недель, тут и скорое пополнение из Франции – дополнительный боезапас, мины, бомбы и остальное, что выделывают на моих заводах или по заказу на других, а также тренировки пехоты. Отрабатывались штурмы высоток, причём не в лоб, я отметил это, а под прикрытием пулемётов и всего одной лёгкой пушечной батареи на весь корпус обходным манёвром. Атаки в лоб я вообще запретил, с изменением в вооружении в армиях, теперь это не просто лишено смысла, а преступно. На последнее слово нажал. Кондратенко был со мной согласен, нужно воевать малой кровью, он и сам стремился к этому. Посмотрим, к чему привели учения за эти недели.