Тробрианская любовь
В трудах некоторых антропологов встречаются утверждения, что любовь у дикарей хотя бы изредка, но все же наблюдалась. В знаменитом капитальном труде Б.Малиновского «Сексуальная жизнь дикарей Северо-Западной Меланезии» читаем: «Хотя свод общественных законов не способствует романтическим чувствам, романтические элементы и поэтически окрашенная любовная привязанность не вовсе отсутствуют в тробрианском ухаживании и браке»{122}.
К сожалению, здесь у автора, при всех его несомненных научных заслугах, путаница в мыслях и в терминологии — как и у всех, кто пишет про любовь. Один согласен считать «настоящей» любовью только раскаленную страсть, к тому же непременно выраженную в самой изысканно- благородной форме; другой, разглагольствуя вроде бы о любви, на самом деле имеет в виду всего лишь сексуальные предпочтения; третий — это как раз и относится к Малиновскому — приклеивает один и тот же словесный ярлык к таким видам отношений между полами, между которыми различий куда больше, чем общего.
Малиновский называет любовью и то, что описывают в европейских романах, и то, что он наблюдал на Тробрианских островах, однако при этом сам же признает: «Любовь обрушивается на них — как и на нас — вследствие первого потрясения, вызванного красотой и обаянием личности; но различия в традициях и культуре приводят в дальнейшем к несхожим результатам»{123}. И чем внимательнее читаем труд выдающегося антрополога, тем больше видим этих самых несхожих результатов, то есть несхожих проявлений.
Начнем с главного различия. Обязательная, можно сказать, определяющая черта «нашей» любви в том, что это влечение только к одному (к одной). Истинно влюбленного все прочие лица как сексуальные объекты не интересуют. Измена для него невозможно даже в мыслях. Человеку, воспитанному в нашей культуре, весьма затруднительно представить себе любящую пару, в которой оба изменяют друг другу при каждом удобном случае, с удовольствием и с первым встречным.
В тробрианской любви, по словам самого же Малиновского, в этом смысле все не так, как у нас. Перед установлением более или менее постоянных половых отношений, ведущих к браку, даже самые юные тробрианцы обладают уже весьма обширным сексуальным опытом, с которым наши представления о «романной» любви согласуются очень плохо. Тробрианские дети приступают к эротическим играм очень рано: девочки — с 4-5 лет, мальчики — чуть постарше. Взрослые относятся к их забавам совершенно равнодушно либо с благодушным одобрением. «Некоторые из моих информаторов настаивали, что такие маленькие дети женского пола действительно имеют половые сношения с проникновением»{124}.
В отношении самых маленьких девочек Малиновский своим информаторам не очень-то верит, но достаточно уверенно заявляет: «Если же мы отнесем начало реальной сексуальной жизни к возрасту от 6 до 8 лет — в случае с девочками, и от 10 до 12 лет — в случае с мальчиками, то мы, возможно, не очень сильно ошибемся в отношении как тех, так и других. И с этого времени сексуальность постепенно обретает все большее и большее значение по ходу жизни…»