– Глянь, всё живой! Мы что его, живым похороним?

– Копай, копай давай! Рассуждаешь ещё! Раньше надо было думать! Кстати – положи его паспорт к нему в карман. Если что – он ушёл с отдела сам, а если случайно, каким-то чудом, найдут его могилу – спишем на то, что его грохнули разъярённые народные мстители из числа соседей девочки. Обязательно всем расскажите, что он не виноват, что он сам ушёл, что его алиби безупречно. А так – пропал и пропал, кому какое дело до психбольного?

Минут двадцать продолжалось пыхтение и удары лопат о землю, о камни. Милиционеры ругались на то, что земля пронизана корнями, что копать трудно, наконец один из них плюнул и выматерился:

– Твою мать! Хватит! И так не выберется.

– Могут звери раскопать, или собаки…

– Да наплевать! Пока раскопают – он уже сгниёт.

– Ладно. Теперь по очереди берите монтировку. Его нужно добить. Вдруг кто пойдёт мимо, а он будет из под земли стонать. Живучий, гад. Психи – они живучие. Федорчук, ты первый.

– А куда бить-то?

– Куда попадёшь, толстожопый! Бей! Так, так! Теперь Василич! Теперь ты. И ты.

Дальше я уже не слышал. Последние удары погасили моё сознание, и момента, когда меня скидывали в яму и закапывали, я не осознавал.

Дышать было трудно. Меня что-то сжимало со всех сторон, как будто я был придавлен тяжёлой стеной. Темно и жутко. Меня начала охватывать паника, но я заставил себя успокоиться – надо определиться, что со мной. Во– первых – кто я и где. Итак – я Сидоров Иван Петрович. И я попал в милицию. И они меня били, и решили, что убили. Скорее всего – закопали. Я в могиле. Что делать?

Прежде всего – никакой паники. Когда лежал возле могилы, слышал, что они копали её неглубоко, а значит, есть шанс. Значит нужно сосредоточиться и попробовать откопаться. На голове мешок, но руки свободны, зажаты подо мной. Тихонько стараюсь передвинуть их вперёд назад – получается! Осыпаю, утрамбовываю грунт – а он песчаный, где-то под соснами закопали, в лесу.

Добрался руками до лица, осыпал с него песок, вдохнул воздух. Он где-то проходил, где-то есть нора, иначе я бы давно задохнулся. Впрочем – задохнулся ли? При моей регенерации можно ожидать и гораздо более странных событий…

Упёрся руками в пол могилы, напрягся изо всей силы, стараясь поднять лежащую на мне толщу лесной супеси. Слава богу, они меня не утопили, и не расчленили – тогда бы шансов никаких. А так – у меня полопались сосуды на лице, затрещали сухожилия, но я, как огромный червь, приподнял землю и вырвался наверх, жадно хватая ртом прохладных лесной воздух, напоённый запахом хвои и лесных трав. Остро пахло раздавленной клубникой – видимо, когда убийцы топтались на поляне, они подавили ягоды.

Последним усилием вытолкал себя наверх, и застрял в яме – ноги присыпаны землёй, а верхняя половина туловища на краю ямы. Сил не хватило выбраться полностью…упал. Спасибо этим уродам – поленились закопать меня как следует. Впрочем – поленились ли? Они были уверены, что наверняка убили. Найти меня всё равно найдут, вернее мой труп – так свалят на кого-нибудь, может на того же отчима погибшей девочки. Я же ему морду разбил. Вот мол, он и отомстил, и за себя, и за девочку. А может ещё найдут подходящий объект, на который можно навесить дело. Лихо они тут работают, очень лихо. Таких тварей нужно не то что сажать – просто расстреливать! Такие 'правоохранители' хуже бандитов.