Оказалось, тем же, чем и на Земле: шьют, вышивают, прядут пряжу, ткут ткани. Было здесь и вязанье в ходу, правда, только крючком. До спиц еще никто не додумался. И кружева здесь тоже плели, но не такие, как уме латая.

С минуту Крейн наблюдал, как она быстро и ловко переплетает мережки. А перед глазами стояло воспоминание: те же тонкие пальчики скользят по его груди, прослеживают каждый мускул, каждую жилку.

Нет, он не мог оставить это вот так. Они должны объясниться. По крайней мере, он должен.

Пусть даже после признания она его возненавидит.

— Послушай, — начал он чужим голосом, — я не хотел обидеть тебя.

Тая продолжала работу. Только губу закусила.

Крейн шагнул ближе.

— Я должен был сразу сказать, но… — он сжал кулаки. — Тебе действительно лучше держаться подальше от меня. Я могу быть очень опасным… Для тебя.

Признание давалось с трудом.

Не так-то просто озвучить то, что мучает тебя на протяжении многих лет. То, во что не хочется верить, о чем не хочется вспоминать, и что является правдой. Той самой правдой, из-за которой каждый день твоей жизни превратился в мучение, а сама жизнь стала пыткой.

— Прости, — заговорил он, выталкивая из себя каждое слово, точно звуки превратились в раскаленный свинец и изнутри обдирают горло до мяса, — это не то, чем мужчина может гордиться, но ты должна знать правду. Нас не просто так называют проклятым кланом. И не просто так мои собратья отличаются особой жестокостью. С тех пор, как император Илларион запечатал наших драконов, мы стали подвержены спонтанным вспышкам безумия. Чем старше дёрг, тем чаще становятся эти вспышки. И тем они разрушительное. Словно тьма внутри нас растет и требует больше жертв…

Замолчав, Крейн поднял взгляд на девушку. Он ожидал, что она испугается, что его признание заставит ее запаниковать. Ведь ей пришлось провести в крепости много дней, и на себе прочувствовать эти самые «вспышки».

Но, к его удивлению, Тая осталась невозмутимой. Ни страха, ни отвращения, ни желания убежать. А в ее глазах светилось удивительное спокойствие.

— Хочешь сказать, ты сумасшедший? — констатировала она, оглядывая его с ног до головы. — У тебя бывают припадки безумия?

Он натянуто усмехнулся:

— Скорее, это неконтролируемая агрессия.

— Поэтому ты прогнал меня в первый раз? Боялся, что причинишь мне вред?

Крейн сжал кулаки, сдерживая волнение.

Эта женщина слишком проницательна. Она будто читает его мысли.

— Кто она?

Он вздрогнул всем телом. В висках вспыхнула боль, затопила огнем, на мгновения выжигая все остальные мысли и чувства. Как не пытался он сохранить самообладание, но этот вопрос выбил его из колеи.

несколько вдохов и колоссальное усилие воли, чтобы вернуть себе маску спокойствия.

— Крейн, — Тая чуть подалась вперед, — кто она? Это ведь была женщина, да?

Он не хотел отвечать, но ответил.

— Да.

Признание сорвалось с губ осколком гранита и упало в напряженную тишину.

— Это ее гребешок? — Тая протянула вещицу, которой несколько минут назад расчесывала косы. — Ты купил его для нее? Как и все в этом доме?

Еще один камень в пустоту: