– Так тебя отвезти домой?

Я знала, что надо ответить. Но ответила совсем другое, сдаваясь и капитулируя.

– Нет.

– Ты хочешь остаться?

Черт возьми, ну зачем он спрашивает? Впрочем, я знаю, зачем. Он не дал мне ни малейшей возможности даже сделать вид, что все это – без моего согласия.

– Да.

Я ответила внятно и четко.

– Остаться со мной?

Да сколько же можно! Сейчас мы выйдем из душа, и он потребует от меня расписку?

– Да! – выговорила я, уже почти раздражаясь.

– Имей в виду, я вряд ли буду нежен.

Звучит как угроза. Но мне все равно. Наконец-то это не вопрос, и мне больше не нужно играть в идиотскую игру в «да» и «нет». Я просто встала на цыпочки и потянулась губами к его губам.

Даже сквозь хлеставшие струи я увидела, как победно блеснули его ледяные глаза. Правда, на этот раз в них не было льда, лишь дикий жар, от которого моментально перехватило дыхание. Он смял мои губы горячим ртом, жадно, по-хозяйски, словно имел на это полное право. В голове зашумело, коленки предательски ослабли, я качнулась, обвив его руками, с наслаждением распрямила ладони на широкой напряженной спине. Сквозь мокрую ткань его одежды я всей кожей, от груди до коленок, чувствовала сильное мужское тело… Чувствовала, как в мое плечо бухает его сердце, как двигаются, перекатываясь, его мышцы, как расширяется и сужается от дыхания его грудь, как впиваются в мою кожу пуговицы его рубашки, как упруго вдавливается в живот бугор на штанах.

Это было… удивительно ярко, остро.

Страшно.

Фил втянул мою нижнюю губу во влажную глубину своего рта, до боли сжал зубами, посасывая. Секунда – и боль растворилась, отозвавшись сладкой вспышкой внизу живота. Его руки с нажимом проехали вниз по моей спине, притискивая меня еще плотнее, вцепились в трусики и потянули их вверх. Тонкая ткань натянулась, врезаясь там, между ног.

– О-о-ох…

Словно молния прошила тело снизу доверху, вздыбив на затылке мокрые волосы. Больно не было, нет, только приятно до умопомрачения. Он немного отпустил трусики и снова дернул их вверх. Я изогнулась и застонала, чувствуя одновременно легкую боль от прикушенной Филом губы и от впивающейся в промежность полоски ткани. Это заводило сильнее любых нежных ласк. Ой, как заводило… От желания, вспыхнувшего в теле яростным огнем, стало нечем дышать, сердце стучало так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет наружу, под кожей рассыпались колючие искры.

Фил развернул меня, прижал спиной к себе и стиснул груди, пощипывая и выкручивая соски. Его дыхание обжигало шею, а каждое движение умелых сильных пальцев отдавалось сладкими спазмами внизу живота. Мне было и хорошо и плохо. По коже пробегали волны жара, кружилась голова, и хотелось чего-то большего, еще большего, словно странный голод просыпался внутри. От восхитительной пытки колени подогнулись, и я бы упала, но Фил подхватил меня и вновь развернул к себе лицом. Раздался звук рвущейся ткани, трусики стекли вниз, смываемые струями льющейся сверху воды. Фил толкнул меня, я невольно сделала шаг назад. Под коленки стукнуло, я нелепо взмахнула руками и… с размаху уселась на… стул? Табурет? Даже не поняла на что. Неважно. Фил пожирал меня расширившимися зрачками.