Однако не только рельсотроны расстроили Уилсона. В создании лазерной техники русские вообще были впереди планеты всей, и, несмотря на обрушение Советского Союза, наступивший после этого экономико-финансовый мрак, длившийся почти пятнадцать лет благодаря «мудрому ельцинскому царствованию», не смог уничтожить творческий потенциал русских изобретателей, не раз доказавших в последние годы своё превосходство над «эффективным менеджментом» США и НАТО. Их боевые лазеры, начавшие поступать на вооружение больших кораблей, были способны сбивать не только беспилотные летательные аппараты, но и спутники.

Уилсон вывел на экран ещё один документ: конструктив русского десантного вертолётоносца «Лавина», превосходящий по характеристикам не только хвалёные французские «Мистрали», но и суда подобного класса других стран.

Вертолётоносец мог нести на борту полсотни новейших русских вертолётов «Ка-52 К» (корабельного исполнения), прозванных «Аллигаторами», шестьдесят единиц лёгкой бронетехники и не менее тридцати основных боевых танков «Т-14» «Армата», до сих пор не имеющих аналогов в мире.

Дочитав текст до конца, министр вызвал секретаря:

– Микки, пригласи ко мне Перетту и предупреди командующего Северным флотом о селекторном контакте в двенадцать.

– Слушаюсь, сэр, – ответил молодой капитан, бывший «морской котик», не уступавший министру в силе амбиций.

Уилсон пару лет назад тоже крутился волчком, выстраивая карьерную лестницу, и готов был работать сутками и служить кому угодно, хоть богу, хоть дьяволу, лишь бы добиться статуса «человека элиты».

Директор РУМО прибыл минута в минуту.

Уилсон указал ему на кресло для высоких (в смысле должностных полномочий) гостей, дописал распоряжение в электронном виде на экране компьютера и включил скайп. В отдельном окне экрана возникло суровое лицо главкома Северного флота Гербигера.

– Я изучил последние новинки русских, – сказал министр стальным голосом. – Мне надоело признавать тот факт, что они начали опережать нас по военно-техническим разработкам.

– Это не ко мне, – поднял ладони перед собой Перетта. – Разработками оружия занимаются двадцать лабораторий министерства и ДАРПА. С них и спрашивайте.

Уилсон поморщился.

– К ним у меня отдельные претензии. Нам пора заняться спецоперациями, Билл. Если русские не боятся сбивать наши беспилотники и подводные аппараты, почему мы не планируем того же?

Перетта озадаченно почесал кончик длинного носа.

– Но ведь мы первыми провели эксперимент на русском судне «Янтарь». Русские ударили ответно. Кстати, я был против открытого столкновения, если вы помните, на мой взгляд удар «испарителем» из-под воды надо было нанести скрытно. Но меня не послушали. И корабль не утопили, и засветили операцию.

Уилсон засопел, перевёл недобрый взгляд на Гербигера.

– Адмирал?

– Вы приказали ускорить испытания, – неприязненно поджал губы Гербигер. – Я выполнил приказ. Русские в кольце наших эсминцев. Мы можем потопить их в любой момент.

– Чтобы русские потом ответили и накрыли весь наш Северный флот, – язвительно сказал Перетта.

– СМИ подготовили почву, объявив, что первыми напали русские.