Молния на палатке расстегивается, и я пытаюсь прикрыться спальным мешком, когда Хадсон просовывает голову внутрь.

– О, ты уже в трусах? – разочарованно спрашивает он.

Я улыбаюсь:

– Я могу снова их снять. – Неужели эти слова только что вылетели у меня изо рта? Всего одна страстная ночь, и вот я уже роковая женщина из некоего телефильма. Я веду себя совершенно неправильно.

Он заходит в палатку и целует меня.

– Можешь сделать это через какое-то время. Я принес нам завтрак. Тосты и сливочный сыр. – Он дает мне холодный тост, маленький пакетик с сыром и пластмассовый нож. Все то же самое, что мы берем в походы на каноэ каждый год. – О, но, может… – Он достает из рюкзака маленькую бутылочку с антисептиком, бросает ее мне, и я пользуюсь им.

Он снимает ботинки и садится на спальный мешок. У него в руке тост, уже наполовину съеденный, он улыбается мне, пока я пытаюсь намазать сыром свой тост. Начинаю есть, он тем временем снимает рубашку и убирает в рюкзак. Потом снимает шорты и остается в синих боксерах.

– Здесь душно, а снаружи тепло.

Киваю, ем тост и смотрю на него.

– Нам есть чем заняться сегодня. Карл говорит, в лесу должно быть много грибов, – сообщает он.

– Наверное.

– Хочешь поговорить о чем-нибудь?

– Я просто…

– Больше не девственник, – улыбается он.

– Ну да, – киваю я и откусываю от тоста. – Но… Кто мы теперь?

– О. – Его глаза становятся шире. – Я думал, мы опять стали бойфрендами. Если ты того хочешь.

Правда? Я всегда хотел этого. И… я люблю его. По крайней мере, я думаю, что люблю. Это трудно – содрать с Хадсона все наносные слои и понять, как он относится к геям, к себе, к тому, что его родителя научили ненавидеть, а бабушка пыталась научить любить. Он не простой парень моей мечты, каким я его считал. Он не просто тот человек, который собирается сделать так, чтобы мне было хорошо, потому что верит в лучшее в каждом из нас. Его убеждения меняются. Это я меняю их. Но для этого я подстриг волосы и притворился, что люблю полосу препятствий. Так что он первый изменил меня.

Смотрю на его ногти. На них нужно нанести еще один слой лака. Нужно было сделать это вчера вечером.

– Рэнди? – обращается он ко мне, и я понимаю, что какое-то время я хранил молчание.

– Я просто пытался понять. Кто ты. И кто, по твоему мнению, я.

– Не знаю, сможем ли мы когда-нибудь узнать друг о друге все. Но мне хочется попробовать. И, как я сказал вчера вечером, я знаю о тебе достаточно, чтобы любить тебя.

– Я тоже знаю о тебе достаточно, чтобы любить тебя, – улыбаюсь я.

– Значит, бойфренды?

– Да, а теперь, лапонька, иди сюда, на твои ногти нужно нанести еще один слой лака.

Он улыбается, достает лак для ногтей и встряхивает его, пока я ем, а потом протягивает мне руки, и я тщательно крашу каждый ноготь.

Весь день был посвящен купанию в реке и помощи Карлу в поисках относительно сухих веток и сборе грибов и ягод (их никто не ест, не проконсультировавшись с Карлом, после того как три лета тому назад одну девочку из двенадцатого домика целый день рвало). И с такой же легкостью, с какой я вернулся в театр, я возвращаюсь к Хадсону.