Я переступил порог и увидел, само собой, Цапко. А вот кроме него… Кроме него, на койке сидела весьма серьезная дама (девушка?) лет тридцати. С виду, разумеется, с виду! Я понимаю, что ей двадцать… То есть наоборот, больше двадцати я бы ей вслух не дал, хотя быловидно, что на самом деле… В общем, я вконец запутался…

– З-здравствуйте.

– Привет. Так ты и есть Саша? Пушкин? Сережа о тебе рассказывал.

«На „ты“?.. Вот так, с пол-оборота? И старлей Цапко для нее уже „Сережа“? Жена, что ли? Откуда?»

Насчет жены, конечно, возникали разнокалиберные сомнения. Да и одета она была странновато: в комбинезон от формы № 2. То есть в то же, во что и я.

На комбинезоне, между прочим, имелась нашивка: СТЛТ ЦАПКО. Определенную пищу для размышлений об отношениях незнакомки с Сергеем это давало…

Волосы дамы были выкрашены в медно-золотой цвет и подстрижены под каре. Ей шло, хотя все это было мимо моего вкуса на сто градусов. Мне нравятся платиновые блондинки. Как Таня.

– Знакомься, это Ада.

– Очень приятно… А это вот к столу. – Я выложил шоколадку и сыр.

– Шоколада мне нельзя, – заявила Ада.

Я не нашелся что сказать. Обыгрыш «Сказок Пушкина» явно в разговор не ложился.

Сел.

Цапко выставил вареники (едва теплые) и сметану.

Вилок оказалось две. Но подруга Цапко сразу же от еды отказалась, так что я ощутил еще большую неловкость.

– Я не буду. Ешьте.

Вареники почему-то оказались с творогом. А я их совсем не люблю, ладно бы еще с вишнями. Но аппетит от полетов разгулялся зверский, так что воротить нос я не стал.

Увы, не вышло спокойно поесть даже то, что давали. Ровно через десять секунд Ада, чуть нахмурившись для солидности, спросила:

– Как вылет, Саша?

– Ничего…

– Сколько аспидов завалил?

Пилотский жаргон в устах Ады звучал довольно… забавно. Я покосился на Цапко. Тот невозмутимо накручивал на вареник густую, как масло, сметану.

– Нисколько. Мы на бомбоштурмовой удар вылетали.

– Накрыл цель?

– Ну, не я один. Автопилот везет, автопилот бомбит. Все накрыли…

– А в чем вот была сложность боевой задачи?

– Ада, устал я. Честно. Вы на меня не обижайтесь, но давайте лучше поговорим о погоде. Или о России. Вы же сейчас с Земли, да?

– Понимаешь, Саша, – подал голос Цапко, – Ада… она репортер.

– Телепублицист, – со значением уточнила Ада.

– Да, телепублицист. Она снимает большой репортаж. О войне.

– О стратегической операции «Москва», – снова поправила своего друга Ада.

– Ну да. Так вот, ты типаж хороший. Ну и было бы здорово, если бы ты интервью дал.

«Так вот оно что… „Вареники с вишнями“! Удивительно вообще, что тут вареники, а не кукиш с маслом».

– Ты киногеничный, – добавила Ада. – Я предварительное интервью сейчас возьму. Потом снимем тебя на натуре, среди техники, и я тебе задам несколько вопросов. Из тех, на которые у тебя будут самые интересные ответы. Например: «Сколько вы сбили флуггеров за всю войну, лейтенант?» А ты мне: «Подтвержденных побед у меня семнадцать».

– Отличный пример. Вот подтвержденных побед у меня ровно две. А неподтвержденные никто не считает, кроме европейцев и южноамериканцев. То есть они тоже считают свои победы «подтвержденными». Но у них другая методика контроля результатов, которая по нашим меркам необъективна.