В одном из шкафчиков в ванной Гаспар нашел кисточку, опасную бритву и пену для бритья. Неуклюже действуя забинтованными руками, он первым делом отстриг себе ножницами бороду, потом тщательно побрился, потом избавился от лишних клочьев волос. После этих процедур ему стало легче дышать. Желания наряжаться в рубашку лесоруба и в бархатные штаны лесника больше не было.

В майке и трусах он наведался в гардеробную при главной спальне дома. Шон Лоренц оказался приверженцем капсульного гардероба – неизменного набора одежды, – чем походил на Стива Джобса и на Марка Цукерберга. В гардеробе Лоренца осталась дюжина пиджаков Smalto в цветовой гамме от черных до светло-серых и белые хлопчатобумажные рубашки с английскими воротничками и перламутровыми пуговицами. Телосложением Гаспар мало чем отличался от художника, разве что был подороднее. Она надел рубашку и костюм и сразу почувствовал себя так, словно во всем этом родился и словно уже сбросил несколько лишних килограммов.

В одном из ящиков, рядом со смотанными кожаными ремнями, лежали флаконы с туалетной водой – пять немного пожелтевших упаковок Pour un Homme фирмы Caron, некоторые еще в целлофане. Он вспомнил рассказ Полин, хорошо иллюстрировавший фанатичность Лоренца. Эти духи были первым подарком Пенелопы будущему мужу на заре их отношений. С тех пор Шон не прекращал ими пользоваться, но, убежденный, что производитель не может не менять со временем состав продукта, искал на интернет-аукционе и систематически приобретал флаконы, изготовленные в 1992 году.

Гаспар откупорил одну упаковку, принюхался и побрызгался. Ему понравился аромат без возраста – смесь лаванды и ванили. Выходя из гардеробной, он посмотрел на свое отражение в высоком зеркале и остался доволен: совсем другой человек! Второй Лоренц, только покруглее и поспокойнее. Для усугубления эффекта он спрятал в ящик с туалетной водой свои очки. Разумеется, ему пришел на ум его любимый фильм «Головокружение» и Джеймс Стюарт в роли Скотти. Герой пытался переделать свою невесту, чтобы она стала похожей на его утраченную любовь. Пытаться занять место умершего бывает очень опасно, предупреждал Хичкок развязкой своего фильма. Но в тот момент Гаспару было не до этой драмы. Одернув полы пиджака и пожав плечами, он вышел из комнаты.

С первого дня Гаспара удивляло одно обстоятельство: почему Бернар Бенедик, наследник и душеприказчик Шона, решил сдавать дом, оставив на месте столько личных вещей художника? В бывшей спальне Лоренца и Пенелопы он опять об этом задумался. Впечатление было двойственное. Приятно попасть в семейное гнездышко, далеко не так приятно оказаться не по своей воле непрошеным гостем, обуреваемым нездоровым любопытством. Гаспар решил отбросить угрызения совести и воспользоваться – с благими целями, оправдывался он, – своим статусом нарушителя семейного уединения. Он от души порылся в комнате, открывая все шкафа, ящики, простукивая стены, даже проверяя паркетины, пускай неуклюже из-за пораненных рук. Улов был довольно скудный: всего-то ящик на колесиках под палисандровым бюро, битком набитый бумагами и конвертами.