«Кутанс меня заразил!» – мысленно ахнула она, оказавшись на улице Фуэнкарраль, в эпицентре Чуэки, оплота мадридского гей-сообщества. Опасность была нешуточной: лишь бы не пасть жертвой пессимистического взгляда на мир. Если смотреть на жизнь через черную призму Гаспара Кутанса, то результатом может стать пуля в висок.

Нет, только оптимизм, и побольше! Таксиста она успела возненавидеть, тем не менее не поскупилась на чаевые. В отеле никто не помог ей поднести багаж, но она сказала себе, что это лишнее. Номер, заказанный в спешке, навевал тоску видом из окна на стройку и на ржавый башенный кран, но она и в этом отыскала своеобразное очарование. Кроме того, после операции ей нужен будет отдых, и она попробует найти себе местечко поживописнее.

Не унывать. Не падать духом. Забыть про хаос, каким была ее прежняя жизнь, про Шона Лоренца, про несчастье с его сыном, про свои старания опередить Кутанса. Сосредоточиться на созидании будущего, которое она себе выбрала.

В четыре дня Гаспар пообедал в кухне, стоя, баночкой сардин и бескорковым хлебом. Хорошо, что хоть не всухомятку – съеденное он смыл, давясь, лимонной перье.

Позже он по уже установившейся привычке поставил на проигрыватель старую джазовую пластинку из коллекции Шона Лоренца и, переместив в гостиную ящик на колесиках с корреспонденцией художника, приступил к разбору этого необычного архива.

Просидев по-турецки на полу целый час, Гаспар вытянул из ящика так и оставшийся в целлофане номер журнала «Искусство в Америке» и разорвал обертку. Судя по визитной карточке, этот номер за январь 2015 года прислал Шону сам главный редактор, снабдив его словами благодарности и соболезнования.

Дюжина страниц журнала была посвящена вечернему приему в честь открытия выставки «Шон Лоренц. Жизнь в живописи», прошедшего в Музее современного искусства 13 декабря 2014 года, за несколько дней до похищения Джулиана. Листая журнал, Гаспар понял, что вернисаж был скорее светским раутом, чем событием в мире искусства, спонсируемой люксовой маркой тусовкой, привлекшей толпу носителей громких имен. На фотографиях он узнал бывшего мэра Нью-Йорка Майкла Блумберга и действующего губернатора штата Эндрю Куомо. В кадр попали также торговцы живописью Чарльз Саатчи и Ларри Гагосьян. Рискованно декольтированная Пенелопа Лоренц, еще в самом цвету, увлеченно беседовала с Сарой Джессикой Паркер[49] и с Джулианом Шнабелем[50]. Судя по подписям под фотографиями, там же толклись многочисленные модели и молодые светские тусовщики, чьи имена не говорили Гаспару ровным счетом ничего.

У Шона Лоренца на всех фотографиях репортажа был отсутствующий, а то и смущенный вид. Гаспар догадывался, что этот парад тщеславия и пышности был ему не по душе. Аскетизм и чистота его последних картин шли вразрез с приемами такого рода, где целью участников было показать себя. На его лице была маска тоски, как будто он предчувствовал, что за этим зенитом его карьеры очень скоро последует крах. Как будто различал за Капитолием тень Тарпейской скалы[51]. Как будто сладкий декаданс, которым тянуло от этого вернисажа, уже был отмечен скорой гибелью Джулиана.