– Я человек любопытный: принесу заказ – обязательно загляну ему через плечо. Он чертил лабиринты.

– Лабиринты?

– Да, представьте! Кафкианские лабиринты без начала и конца. Бесконечно ветвящиеся, голова шла кругом!

Маделин и Гаспар с сомнением переглянулись, но в рукаве у их собеседника был припасен козырной туз.

– За несколько дней до кончины месье Лоренц преподнес нам за-ме-ча-тельный подарок: выложил одну нашу стену мозаикой.

– Прямо здесь?! – поразился Гаспар.

– Вот именно, – подтвердил гордый ресторатор. – В глубине второго зала. Это одна из немногих мозаик Шона Лоренца и уж точно из самых крупных. У нас здесь теперь центр паломничества знатоков искусства, без устали щелкают объективами, особенно азиаты!

Ресторатора не пришлось упрашивать: он по собственной инициативе проводил их к разноцветной фреске на стене.

– Месье Лоренц иллюстрировал «Огромного крокодила», сказку Роальда Даля – любимую книжку своего сына. Мальчик всегда требовал ее перед сном. Вот она, наша память о художнике!

Панно было составлено из мерцающих квадратиков, немного похожих на крупные пиксели в видеоигре 80-х годов. Сузив глаза, Маделин узнала персонажей сказки своего детства посреди саванны: крокодила, обезьянку, слоненка, зебру.

Великолепная и одновременно забавная работа! Маделин попросила разрешения сфотографировать панно, потом они с Гаспаром вернулись за свой столик.

– Вижу, малышка Полин вам приглянулась.

Как и накануне, они обменивались добытыми сведениями.

– Во всяком случае, у нее легкий характер и нет привычки противоречить.

– Это камень в мой огород?

Гаспар отвел глаза:

– Сменим тему, если не возражаете.

Маделин предложила распределить обязанности.

– Сегодня днем я намерена пристать с вопросами к Жан-Мишелю Файолю, продавцу красок, которого посещал Шон. А вы тем временем наведайтесь к Пенелопе Лоренц.

Гаспар с сомнением почесал заросший подбородок.

– Зачем совать голову в львиную пасть? Вы же только что рассказали, как она дала вам от ворот поворот.

– Одно дело я, другое дело – вы.

– Откуда такая уверенность?

– Во-первых, вы мужчина. А во-вторых, у меня родилась гениальная идея. – Она с довольной улыбкой посвятила его в свой план, как пробиться к жене Шона.

В интернет-кафе она завела на имя Гаспара адрес электронной почты и с него отправила Пенелопе просьбу одолжить, вернее, временно уступить картину мужа «Обнаженная», находившуюся в ее собственности.

– Что-то я не пойму, с какой стати мне одалживать у нее картину, – проворчал Гаспар. – Бессмыслица какая-то!

Маделин отодвинула тарелку и развернула на столе фотокопию статьи из «Дейли телеграф» о тридцати спектаклях в Лондоне следующей весной по пьесе «Клятва Гиппократа» драматурга… Гаспара Кутанса.

– Вам пришла отличная мысль: использовать эту картину для декораций на премьере вашей пьесы.

– Чудеса!

Маделин продолжила, не обращая внимания на его скепсис:

– В письме я предложила Пенелопе плату за аренду картины: двадцать тысяч евро. Бенедик уверяет, что она на мели, даже собиралась продать картину на аукционе. А тут ей предоставился шанс сначала сделать картине рекламу. Можете быть уверены, она не упустит эту возможность.