– Я должен забрать ее на том основании, – спокойно и громко объяснил рыжий, – что она является свидетельницей по делу об убийстве.

– Послушайте, старший лейтенант, вы, вообще, здоровы? Вы соображаете, что делаете? Я помощник депутата Государственной думы, у меня неприкосновенность, вы за это ответите.

– Ну я же не вас прошу выйти из машины. Отпустите свидетельницу.

– Вы можете прислать ей повестку, – подала голос Тома, – вы не имеете права забирать ее здесь, прямо сейчас!

– Статья 294, воспрепятствование производству предварительного расследования, лишение свободы на срок до двух лет, – невозмутимо сообщил рыжий. – У вас, гражданка, тоже неприкосновенность?

Дядя Мотя вернул ему удостоверение. Ика заметила, что оттуда торчит купюра, сто долларов.

«Возьмет и уйдет», – испугалась Ика и завопила во все горло:

– З-заберите меня! С-скорее! П-пожалуйста! Они меня уб-бьют!

Получилось так громко, что услышали из двух соседних машин. Какая-то девушка выскочила из «Тойоты», стоявшей рядом, подошла к рыжему, спросила:

– Помощь нужна?

– Спасибо. Будете свидетельницей?

– С удовольствием, – кивнула девушка.

– Вот сейчас этот господин, Грошев Матвей Александрович, попытался дать взятку должностному лицу, находящемуся при исполнении своих служебных обязанностей, с целью воспрепятствовать оному лицу в оном исполнении. – Рыжий раскрыл свое удостоверение и показал девушке купюру.

– Ладно, все, лейтенант, не хочешь, не бери. – Дядя Мотя опустил стекло до конца, протянул руку, ловко цапнул свою сотню и спрятал ее в карман.

– Только что Дроздова Ирина Павловна заявила, что не желает оставаться в вашей машине и опасается за свою жизнь, – продолжал рыжий с издевательским спокойствием. – Таким образом, господин Грошев, получается уже статья сто двадцать шестая, похищение человека. Тут уж никакая неприкосновенность не поможет. Впрочем, может помочь примечание к данной статье. Лицо, добровольно освободившее похищенного, освобождается от уголовной ответственности, если в его действиях не содержится иного состава преступления.

– Слушай, ты что, весь кодекс наизусть знаешь? – хихикнула девушка.

– Ага, – кивнул рыжий, посмотрел сквозь стекло на Ику, улыбнулся и подмигнул.

Пробка медленно двинулась. Впередистоящая машина поползла вперед, и Вова, сидевший за рулем, дернулся, как будто проснулся. «Вольво» тоже двинулась.

– В-выпустите м-меня! – крикнула Ика и застучала кулаком в стекло.

Рыжий забежал вперед и встал перед «Вольво», сложил руки на груди и улыбался, как будто позировал перед объективом фотоаппарата.

– Ладно, пусть катится! – выдавил сквозь зубы дядя Мотя.

Двери разблокировали. Ика вылезла. Рыжий поблагодарил свидетельницу, крепко взял Ику за руку. Лавируя между машинами, они побежали назад, остановились у старой «Волги».

– Ну что, очень было страшно? – спросил рыжего водитель, смешной усатый дед с хвостиком. – Вон, я там местечко для нее расчистил.

Рыжий усадил Ику назад, сам сел вперед, рядом с водителем.

Пробка опять замерла и долго еще не двигалась.

После разговора с профессором Марк странно ослаб, все вдруг стало безразлично. На заплетающихся ногах он добрел до палаты и рухнул в койку. У него болела голова. Самое скверное, что он толком не мог вспомнить, о чем они говорили. Голос профессора стоял в ушах монотонным гулом, уиу-уиу-уиу, как будто электропилой медленно распиливали череп.