– Если ты оставишь его на подписке, он сбежит. Извини, конечно, но ты ведешь себя странно. У тебя наконец первый подозреваемый, и если все сделать грамотно, суд, безусловно, признает его виновным.
«Вот так оно все и происходит, – устало подумал Дима, – денег на приличного адвоката у старого учителя, разумеется, нет. При желании можно запросто все свалить на него. То есть взять и убить старика, который если в чем и виноват, то в своем излишнем благородстве. Посади его в камеру, к уркам, отдай в руки такому вот прыткому Завидову, неделя, другая, и он готов будет признаться в чем угодно. А кстати, интересно, благородство бывает излишним?»
У Соловьева заверещал телефон. На дисплее отпечатался номер Антона.
– Они увезли ее! – заорал он в трубку так, что Дима чуть не оглох. – Я, как назло, на папиной «шестерке», на ней вообще фиг кого догонишь!
– Тихо, успокойся, кто они? Кого ее?
Антон стал быстро, сбивчиво объяснять. Соловьев молча слушал. Завидов и Вера Сергун смотрели на него с любопытством. Наверное, у него было интересное лицо, и совсем интересным оно стало, когда Антон произнес имя-отчество: Матвей Александрович, а потом еще добавил, что в коротком разговоре речь шла о ком-то по фамилии Зацепа.
Глава тридцатая
«Значит, надо сидеть здесь тихо, как мышь, и не высовываться, поскольку идти мне пока совершенно некуда, – думал Марк. – Ика, когда я позвонил, скорее всего, была в квартире на Полежаевской. Где ей еще быть в такое время суток? Она обычно дрыхнет до двенадцати, потом долго моется, красится. Иногда она валяется в постели целый день до вечера, смотрит старые диснеевские мультики или канал, где постоянно показывают моды, подиумы, интервью с моделями. Получается, они вычислили квартиру на Полежаевской и явились туда? Супер! Они найдут там кассеты и диски. Но не все. Нет, не все. То, что есть в компьютере, расшифруют, но не сразу. Так. Это в принципе не плохо. Во всяком случае, есть повод поторговаться».
У него вдруг закружилась голова, то ли от голода, то ли от духоты и вони. Он закрыл глаза, прислонился затылком к холодной стене. Он ясно представил Ику в квартире на Полежаевской, одну с бандитами. Интересно, кого они прислали? Носатую крашеную блондинку? Ублюдка, который сидел в машине? Бедняга, она, наверное, жутко испугалась.
«Хорошо, что она не знает, где я, и о кассетах ничего не знает. Или догадывается? А, плевать! В любом случае она меня никому ни за что не сдаст. Ради меня она готова на что угодно. Я главный мужчина в ее жизни. Недаром я так старался, когда создавал это чудо, эту идеальную девочку. Какой она была, когда я встретил ее? Жаль, не осталось фотографий. Даже свой старый паспорт она сожгла. Толстая маленькая крыска. Личинка. Вместо передних зубов черные гнилые обломки, перья на голове, лицо в прыщах, сутулая круглая спина, почти горбик. Она заикалась и грызла ногти. Она ненавидела себя и не хотела жить. Ей было семнадцать. Я ее спас, из бесформенного комка глины я вылепил настоящее произведение искусства. В свои двадцать два она остается полноценной нимфеткой. Оттого, что другие спят с ней за деньги, для меня она еще желанней. Деньги она отдает мне. Собственно, с нее, из-за нее и начался мой бизнес. Странные существа – женщины. Нет, не странные. Примитивные. Суть у них рабская, собачья. Ика – забавная болонка, не более. И все-таки мне не по себе оттого, что она там одна, с бандитами. Бедняжка. Она там, я здесь, в грязной вонючей психушке. Я тоже бедняжка.