Часто бывая у нас, крёстный довольно быстро понял, что Алексей ко мне неравнодушен, и с тревогой присматривался к нашим отношениям. Он-то понимал сложность моего положения и, слава богу, никогда не вспоминал о Ксении. Вообще они оба, словно сговорившись, обходили эту болезненную тему стороной.

Однажды мы втроём сидели за столом и обсуждали, в каком ещё направлении стоит искать убийцу. Алексей давно посвятил крёстного в последние события, и тот активно принимал участие в наших разговорах. И сейчас дядя Коля вспомнил интересную деталь. Оказывается, после смерти родителей сестры на их наследство претендовал отец настоящей Полины — родной брат мамы Ксении.

Я без особых подробностей знала причину, по которой брат и сестра поссорились много лет назад. Тогда отцы Ксении и Полины пытались построить совместный бизнес. Но дело прогорело, они оба понесли большие убытки. Папа Полины обвинил в неудаче своего партнёра и обиделся не только на него, но и на сестру. Он с семьёй переехал в другой город и прекратил всё общение с родственниками. А дядя Паша остался и через несколько лет смог создать прибыльное дело. Несмотря на то, что семье Полины тоже улыбнулась удача, и они даже смогли отправить дочь на учёбу за границу, восстанавливать родственные связи так и не стали.

Я удивлялась, неужели старая обида была настолько сильна, что и через десять лет не позволяла пойти навстречу близким по крови людям. И тогда крёстный объяснил причину.

— Отец Полины считал, что сестра его обманула. Бухгалтерию в их совместной фирме вела тогда она. У Татьяны было не много опыта, и в том, что предприятие разорилось, есть и её вина. Она не смогла вовремя предупредить их о реальном состоянии финансов. Но её брат почему-то решил, что она сделала это намеренно. Что у неё с мужем заранее был такой план — обанкротить дело и получить страховку. И его совершенно невозможно было переубедить. Я помню, как она плакала и страдала от его обвинений. Павел тогда очень резко с ним поговорил. Я присутствовал при этом. Они действительно наговорили друг другу много всего и перестали общаться. А когда я вступил в права наследства, внезапно узнал, что он подал на меня в суд. Я встретился с ним, предлагал решить дело миром. Даже пообещал отдать половину. Но он твердил, что ему нужно всё, что это справедливость, давний долг и всякое такое. И я решил, хочет судиться — пусть. Он проиграл. Вообще-то я не собирался пользоваться этими деньгами, при слишком трагических обстоятельствах они мне достались. Разве же я думал, что когда-нибудь их получу? Когда сказал Пашке, что сделал наследницей Ксению, он расчувствовался. А через неделю сообщил, что тоже включил меня в своё завещание, после дочери. Но это был скорее символический жест. Мы тогда ещё шутили… А оно вон как получилось! Ну и я быстро передал всё на благотворительность. Знал, что Пашка меня бы одобрил. А отцу Полины после суда и его требований вообще ничего не дал.

— А как он это принял? — уточнила я.

— Как, как! Грозил мне. Да я не стал его слушать, — отмахнулся крёстный. На мой взгляд, это была важная информация. Только я пока не знала, какие выводы из неё сделать. Одно дело — обвинять и враждовать, но не мог же он убить свою сестру и её мужа? Нет, это уже слишком, надо искать что-то другое.