— Я плохо себя чувствую, — вытирая слезы рукой, сказала Герц.

— Хорошо, Роза Яковлевна. Продолжим наш разговор в другой раз. Сейчас врач окажет вам помощь.

Коммунальный дом, где жила Герц, был старым особняком, возведенным еще в начале века. Дом стоял в глубине двора. Три его этажа с узкими окнами прикрыты от солнца мощными кронами старых тополей. Стены выкрашены в теплый кремовый цвет, отчего дом казался высоким и светлым. Это был уголок старой Москвы, каких в столице осталось уже не так много.

Обойдя дом, мы вошли во двор и увидели подъезд с металлическим козырьком — навесом от дождя: старые выщербленные ступеньки, хорошо отмытые, две решетчатые скамейки, матовый шар ночного фонаря. Поднялись на второй этаж и остановились у двери с цифрой «7». На звонок дверь открыл невысокий сухонький старичок, седоголовый, с жидкой бородкой. Мы поздоровались.

— Скажите, дедушка, в квартире Герц кто-нибудь есть?

— А-а-а, — протянул старичок. — Вы к ним? Проходите. Софья Львовна дома. Проходите, будьте добры, — удивительно мягким и молодым тенорком, по-московски «акая», приговаривал старичок, пропустив нас в коридор. Он подошел к одной из трех дверей, тихо постучал: — Софья Львовна, к вам гости пожаловали. Принимайте!

За дверью коротко звякнула задвижка, и в коридор вышла пожилая женщина с книгой в руке. Вместо закладки из книги торчали очки.

— Здравствуйте, — неуверенно поздоровалась Софья Львовна. — Вы, наверное, к Розочке. Так ее сейчас нет дома. Извините. Будет к вечеру.

— Мы хотели бы поговорить с вами, Софья Львовна, — Вахрушев взялся за дверную ручку. — Только не здесь, не в коридоре.

Старшая Герц еще больше растерялась, пригласила в квартиру.

— Прошу, проходите. Прошу вас, — торопливо повторила она.

Мы зашли в комнату и здесь представились, показали хозяйке удостоверения.

— Софья Львовна, есть санкция прокурора на обыск в вашей квартире, — продолжал Вахрушев.

— Обыск? Почему обыск? Что вы искать у нас намерены? — с недоумением переспрашивала старшая Герц.

Пока Вахрушев ходил за понятыми мы с Якушкиным начали знакомиться с жильем Герц. Комната была большая, с двумя окнами, но разделена на две половины книжными шкафами. В передней половине, Софьи Львовны, в углу, стоял телевизор, вдоль противоположной стены — стулья темно-зеленой обивки, в углу — кресло, рядом — диван такого же темно-зеленого цвета. На половине Розы Яковлевны стояли диван-кровать и кресло, полированный стол, заваленный книгами, журналами. Изящный высокий торшер.

Вскоре вернулся Вахрушев с понятыми.

— Ваша дочь, Софья Львовна, подозревается в преступлении. Нас интересуют деньги, драгоценности, принадлежащие ей.

— Какие же у нас драгоценности? Откуда у Розы могут быть деньги? Я ничего не понимаю, товарищи, — Софья Львовна недоуменно пожимала плечами. — Мы живем скромно, сами видите, — все перед вами, на виду.

В присутствии понятых, среди которых оказался и встретивший нас старик, мы приступили к обыску. Осмотр шел довольно быстро. Затрудняли его, правда, книги: их было немало и с ними предстояло повозиться — каждую надо перелистать, тщательно осмотреть корешки, прощупать обложки. Все втроем мы принялись за книги.